Агентурная сеть

— Обидел? — удивился я и стал лихорадочно перебирать в памяти все наши мимолетные встречи во время различных общественных мероприятий, потому что в иной обстановке общаться с ней мне не доводилось. Не вспомнив ничего, что могло бы не то что обидеть, а хоть как-то ее задеть, я спросил: — Когда и как?

— Вы совсем не обращали на меня внимания, как на женщину! А мне так хотелось поближе с вами познакомиться! — с потрясающей откровенностью выпалила Ковалева и при этом даже не покраснела.

Ее признание было для меня полной неожиданностью! Поглощенный своими служебными делами и настроенный совсем на другую волну, я даже не замечал ее попыток привлечь мое внимание! Так вот в чем, оказывается, дело? Значит, ее клевета была местью отвергнутой женщины? Или все гораздо проще: она хотела сделать меня своим любовником, чтобы заручиться моим покровительством в решении личных проблем и иметь возможность, если потребуется, прибегнуть к шантажу?

От этих предположений у меня возникло непреодолимое желание ее разыграть.

— Ну что же вы раньше-то мне не сказали?! — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросил я. — Мы бы как-нибудь решили эту проблему!

— Еще не поздно все исправить, — деловито ответила она и посмотрела на меня томным взглядом. — Будете в отпуске, позвоните мне!

И с этими словами она сунула мне в руку, видимо, заранее приготовленную бумажку с номером домашнего телефона.

«Вот стерва!» — подумал я, пораженный не столько ее предусмотрительностью, сколько уверенностью в том, что ей все же удастся меня охмурить и удовлетворить свое женское самолюбие.

Через несколько минут я стоял на открытой террасе аэровокзала и наблюдал, как к самолету компактной группой шли члены советской делегации, среди которых затерялся заведующий сектором ЦК, а за ними нестройной колонной улетавшие из страны в отпуск и по окончании командировок сотрудники советских учреждений и специалисты. Бухгалтер торгпредства Исаков шел рядом с Выжулом, их жены шли за ними вместе с директрисой.

Лариса о чем-то переговаривалась с Ковалевой, и обе они не ведали, что их связывает неудачная попытка стать моими любовницами. Вот уж никогда не думал, что став резидентом, превращусь в объект чьих-то сексуальных притязаний!

29

Я давно заметил, что все приятные и неприятные события в моей жизни начинаются, как правило, со звонка в дверь квартиры.

Сидишь себе дома и не ведаешь, что в этот самый момент к двери подходит некто, протягивает руку к кнопке звонка — еще секунда, и ты оказываешься втянутым в какое-то событие, которое может кардинальным образом изменить твою жизнь или по меньшей мере внести в нее какое-то разнообразие.

Так произошло и в это воскресное утро, когда я собирался на подводную охоту. Это было старое мое увлечение, к которому я пристрастился еще во время первой африканской командировки.

По воле судьбы, а точнее, в соответствии с межправительственным соглашением группа советских специалистов разработала проект реконструкции столичного морского порта. И вот в составе этой группы оказалось несколько водолазов, обследовавших подводные сооружения. Они-то и приобщили меня к подводной охоте и научили обращаться с аквалангом.

В цивилизованных странах подводная охота с аквалангом считается браконьерством и потому запрещена, но большинство африканских стран к числу цивилизованных не относились, никаких законов на этот счет там не существовало, и поэтому не было никаких ограничений на разбойный промысел. Впрочем, ни я, ни другие любители подводной охоты за рамки разумного не выходили, ограничиваясь добычей рыбы исключительно в целях личного пропитания, и наносимый нами ущерб фауне океана не шел ни в какое сравнение с последствиями, которые имело, например, использование динамита и некоторых других запрещенных орудий лова на внутрисоюзных реках и водоемах.

В этой стране у нас сложилась дружная интернациональная компания, в которую входили представитель чехословацких авиалиний Иржи Хорначек, несколько западных дипломатов, два эксперта ООН и один банкир.

До знакомства с ними я промышлял в одиночку, выезжая на берег океана с кем-нибудь из соотечественников, которые охраняли мое снаряжение, пока я находился под водой. Глубина для меня не имела особого значения, поскольку акваланг — не дыхательная трубка, и я никогда не подстраивался под график приливов и отливов, как это делали другие охотники.

И вот однажды приехал я на свое излюбленное место охоты возле маяка и застал там такую картину: на берегу суетятся уже упомянутые мной люди, из-за козней природы попавшие весьма в затруднительное положение. Оказалось, что во время отлива, когда глубина не превышала пяти-шести метров, один из них подстрелил морского окуня весом килограммов на шестьдесят. Но их радость от этой охотничьей удачи была омрачена тем, что то ли окунь оказался очень живучим, то ли гарпун попал не туда, куда нужно, а только пришлось стрелять в него еще несколько раз, после чего окунь забился под большой валун, зацепился там гарпунами и застрял намертво.