Агенты Берии в руководстве гестапо

В это же время наконец-то решился на активные действия Гиммлер. Счел, что оставшийся в Берлине Гитлер уже не опасен и послал Шелленберга вдогонку за Бернадотом. Шеф разведки СД очень красочно описывает, как метался туда-сюда между спецпоездом рейхсфюрера, Фленсбургом, Любеком и Данией. Метался по дорогам, забитым массами беженцев и остатками отступающих германских частей, под ударами постоянно висящей в воздухе советской авиации, добивающей эти части. Бернадота он все же догнал, уломал вернуться. Обратно пробивались по тем же забитым, кошмарным дорогам. Встреча состоялась. Гиммлер передал декларацию для Эйзенхауэра — о капитуляции на западе и продолжении войны на востоке (Бернадот почему-то воспринял это с пониманием). Составили письмо министру иностранных дел Швеции Христиану Гюнтеру с просьбой о посредничестве в передаче декларации и в переговорах.

Гиммлер был уверен в успехе. Принялся вдруг обсуждать с Шелленбергом, как ему назвать новую правящую партию, когда он встанет во главе государства. Сошлись на названии «Партия национального единства». Рейхсфюрера СС интересовало и то, как ему правильнее себя вести при встрече с Эйзенхауэром: «Должен ли я только поклониться или надо подать ему руку?» Ну а поступившее известие об «измене» и смещении Геринга стало «звездным часом» для Гиммлера. Он теперь рассматривал себя как единственно возможного преемника фюрера. Уже фактического главу правительства. Весомых соперников вроде не осталось!

Тем более, что 24 апреля кольцо вокруг Берлина сомкнулось. Возможность выбраться оттуда осталась только по воздуху. Но господство русской авиации делало это проблематичным, а вскоре последние аэродромы и взлетные полосы были разбиты. Линии армейской радиосвязи тоже вышли из строя. Рейхсканцелярия поддерживала отношения с внешним миром только через уцелевшую флотскую связь. И пыталась черпать информацию о том, что происходит вокруг, ловя в эфире советские и западные «голоса». 25 апреля русские и американцы встретились на Эльбе, разрезав территорию Германии надвое. В Берлине кипели уличные бои. Армии Жукова с восточной стороны, а Конева с южной неотвратимо приближались к центру.

Последними посетителями бункера извне стали знаменитая летчица Ханна Райч и ее муж авиационный генерал Грейм. Ханна смогла приземлиться на маленьком спортивном самолете на изрытой снарядами улице, хотя над Берлином их подбили, Грейма ранили. В этот день, 26 апреля, снаряды стали падать уже и на саму рейхсканцелярию. И решил смыться Фегеляйн. 27-го фюрер заметил его отсутствие, заподозрил неладное и приказал найти пропавшего. Это было последнее дело, которое довелось расследовать Мюллеру. Фегеляйна он разыскал без труда. Посланная им группа эсэсовцев нашла «родственника» главы государства в его собственном доме в районе Шарлоттенбурга, уже переодетого в штатское. Причем этот квартал вот-вот должны были захватить русские. Фегеляйна доставили в рейхсканцелярию, Мюллер допросил его и квалифицировал действия как обычное дезертирство. Беглеца посадили под арест.

Ханна Райч уговаривала Гитлера бежать, доказывала, что сумеет вывезти его на своем самолетике. Он отказывался. То проклинал свой народ и армию — дескать, все его предали. То все еще пытался узнать от Кейтеля, где армии Венка, Гиммлера, Шернера, торопил их на помощь Берлину. В работе Д. Е. Мельникова и Л. Б. Черной «Преступник номер 1» (М., АПН, 1981) весьма убедительно доказано, что фюреру напоследок изменили и те, кого принято считать самыми «верными» его соратниками, Геббельс и Борман. Именно они удерживали его в Берлине. Делалось это с вполне определенной целью, чтобы Гитлер не попал под влияние других лидеров. Потому что у них был свой план. Они уже убедились в провале нескольких попыток переговоров с Западом и решили попробовать обратный вариант — сепаратное перемирие с русскими.

Автором идеи был, очевидно, Геббельс. Выше уже приводились выдержки из его дневника о том, как он закидывал фюреру удочки относительно мира со Сталиным, но дожать не мог, «вес» имел недостаточный. Сталина министр пропаганды вообще уважал. После свержения Муссолини записал, например, что дуче «не революционер, как фюрер и Сталин». В последние дни рейха в лице Бормана Геббельс нашел союзника, который практически уже вертел больным Гитлером как хотел. И двое «самых верных» удержали главу государства, чтобы обеспечить преемственность власти в свою пользу. Специально удержали и начальника генштаба Кребса — он до войны служил военным атташе в Москве, знал русских, изучал их язык. Но и предпринять шаги к миру с русскими фюрер мешал. И его стали постепенно подталкивать к самоубийству. Приводили величественные примеры из германских легенд, а Геббельс и сам выражал готовность составить ему компанию в путешествии на тот свет. Однако Гитлер медлил.