Агенты Берии в руководстве гестапо

И Гитлер до поры до времени приветствовал это явление. Он говорил: «Германия не станет большевистской. Скорее большевизм станет чем-то вроде национал-социализма. Впрочем, между нами и большевиками больше сходства, чем различий. Прежде всего — истинный революционный настрой, который еще жив в России, свободный от происков всякой пархатой социал-демократии. Я всегда принимал во внимание это обстоятельство и отдал распоряжение, чтобы бывших коммунистов беспрепятственно принимали в нашу партию. Национал-социалисты никогда не выходят из мелкобуржуазных социал-демократов и профсоюзных деятелей, но превосходно выходят из коммунистов».

В 1933 г. силы и помыслы фюрера были направлены на строительство государства нового типа. В мае были ликвидированы профсоюзы — их заменили «Комитетом действий в защиту немецких трудящихся» (позже — «Трудовой фронт») под руководством доктора Лея. Затем устранили все конкурирующие политические партии и группировки — одни обвинили во всех грехах и разогнали, как социал-демократов, другие, как Народная партия и Католическая партия центра, вовремя осознали, к чему дело клонится, и предпочли быстренько «самораспуститься». Некоторые вчерашние союзники, вроде «Стального шлема», пробовали возмутиться установлением однопартийного режима — их тоже распустили. И 7 июля был опубликован закон: «Национал-социалистская немецкая рабочая партия является в Германии единственной политической партией. Лицо, оказывающее поддержку какой-либо иной политической организации или пытающееся создать какую-либо новую политическую партию, наказывается каторжными работами на срок до 3 лет или тюремным заключением от 6 месяцев до 3 лет, если иное наказание не предусмотрено в текстах других законоположений».

Началось и объединение партийной системы с государственной. Германия делилась на 32 области — гау, во главе с гауляйтерами, гау — на районы-крайсы во главе с крайсляйтерами, районы — на группы (ортсгруппен), группа — на ячейки-целлен, ячейка — на блоки. Совершенствовалась репрессивная система. 22 июня была издана инструкция Геринга для государственных чиновников, а 30 июня для рабочих и служащих, в которых предписывалось следить за высказываниями друг друга и сообщать в соответствующие инстанции о критике властей. Деятельность карательных структур фактически была выведена из-под судебной юрисдикции, закон от 2 августа гласил, что правительство могло остановить любое расследование и прервать рассмотрение дела судом на любой стадии.

Между прочим, и в практике построения нацистского государства Гитлер не скрывал, что перенимает опыт большевиков. Он говорил Раушнингу: «Я многому научился у марксистов. И я признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному обществоведению, историческому материализму и всякой там «предельной полезности». Я учился их методам. Я всерьез взглянул на то, за что робко ухватились их мелочные секретарские душонки. И в этом вся суть национал-социализма. Присмотритесь-ка повнимательнее. Рабочие, спортивные союзы, заводские ячейки, массовые шествия, пропагандистские листовки, составленные в доступной для масс форме — все эти новые средства политической борьбы в основном берут свое начало у марксистов. Мне достаточно было взять эти средства и усовершенствовать их, и мы получили то, что нам надо…»

Социалистические лозунги в нацистских программах остались. Но на «углубление революции» по ленинскому типу фюрер не пошел. В начале июля в Бад-Рейхенгалле он провел совещание высших чинов СА и СС, где впервые объявил, что «национальная революция» в Германии закончена, и теперь пора заняться «мирной работой». Что же касается социалистических установок, то Гитлер придал им иную трактовку и разъяснял: «Мой социализм — это не марксизм. Мой социализм — это не классовая борьба, а Порядок…». Или: «Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей».

Игрища внешней политики

Что касается агрессивных планов Гитлера, то и они на первых порах во многом копировали проекты Ленина и Троцкого о «мировой революции». В Германии, ослабленной кризисом и ограничениями Версаля, возможность одолеть соседей чисто силовыми методами казалась еще малореальной. В это никто не поверил бы. И сперва проекты строились на сочетании армейских операций с «революционными методами». Как свидетельствует Раушнинг, Гитлер «и его генералы опирались на опыт взаимоотношений Людендорфа с Россией. Они изучали опыт германского генерального штаба, накопленный при засылке Ленина и Троцкого в Россию, и на основе этого выработали собственную систему и доктрину — стратегию экспансии». Предполагалось, что в любой стране существуют силы, недовольные своим правительством, и надо лишь разбудить их, раскачать и активизировать. А в нужный момент они выступят против «плутократов» и нанесут удар изнутри, подрывая способность государства к сопротивлению. Следовательно, и агрессия должна была разворачиваться под флагом цепочки революций — только не социалистических, а «национальных».