Агенты Берии в руководстве гестапо

Любопытно отметить, что после прихода нацистов к власти разрыв между Германией и СССР произошел далеко не автоматически. И не сразу, несмотря на разгром компартии. Впрочем, большевикам это было не впервой. В ходе турецкой революции Мустафа Кемаль Ататюрк компартию в своей стране вообще вырезал, однако его борьба считалась «антиимпериалистической», и Советская Россия продолжала поддерживать с ним дружбу и оказывать помощь.

Правда, Гитлер допускал и откровенно враждебные выпады, в своей речи 2 марта 1933 г. он заявил: «Я ставлю себе срок в 6–8 лет, чтобы совершенно уничтожить марксизм. Тогда армия будет способна вести активную внешнюю политику, и цель экспансии немецкого народа будет достигнута вооруженной рукой. Этой целью будет, вероятно, Восток». Но сразу же после такого выступления он счел нужным смягчить тон. Разъяснить, что он, вроде бы, вовсе не угрожал, а всего лишь уточнил изменившиеся правила игры. В интервью газете «Ангриф» он выразил убеждение, что «ничто не нарушит дружественных отношений, существующих между обеими странами, если только СССР не будет навязывать коммунистических идей германским гражданам или вести коммунистическую пропаганду в Германии. Всякая попытка к этому немедленно сделает невозможным всякое дальнейшее сотрудничество».

И Москва тут же ответила передовицей «Известий»: «Советское правительство, оказавшись в состоянии поддерживать в мире и гармонии торговые отношения с фашистской Италией, будет придерживаться такой же политики и в своих отношениях с фашистской Германией. Оно требует только, чтобы гитлеровское правительство воздержалось от враждебных актов по отношении к русским и к русским учреждениям в Германии». Речь шла о том, что советских сотрудников в Германии, в значительной доле связанных с Коминтерном и привыкших к совершенно открытой деятельности в этой стране, нередко арестовывали заодно с немецкими коммунистами. Иногда в качестве предупреждения, чтобы впредь не наглели, а чаще по личной инициативе наиболее ретивых штурмовиков и полицейских, стремящихся продемонстрировать свою бдительность. Всего было 47 таких арестов — но всех задержанных отпустили с извинениями.

А когда «недоразумения» были улажены, сотрудничество некоторое время еще продолжалось. 10 мая 1933 г. по приглашению Тухачевского в СССР прибыла военно-техническая делегация во главе с начальником вооружений рейхсвера фон Боккельбергом. Ее провезли по стране, показали ЦАГИ, 1-й авиазавод, артиллерийский ремонтный завод в Голутвино, химзавод в Бобриках, Красно-Путиловский завод, полигон и оружейные заводы в Луге, Харьковский тракторный, 29-й моторостроительный завод в Запорожье, орудийный им. Калинина в Москве. На приеме у германского посла Ворошилов говорил о стремлении поддерживать связи между «дружественными армиями», а Тухачевский указывал: «Не забывайте, что нас разделяет наша политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной Армии к рейхсверу. И всегда думайте вот о чем: вы и мы, Германия и СССР, можем диктовать свои условия всему миру, если мы будем вместе».

Военный атташе в Берлине Левичев в докладе Ворошилову от 12 мая 1933 г. сообщал: «Часто просто недоумеваешь, когда слышишь, как фашистский оркестр наигрывает «Все выше и выше», «Мы кузнецы», «Смело, товарищи, в ногу»… Немцы самым последовательным образом стремятся показать всему свету, что никаких серьезных изменений в советско-германских отношениях не произошло… Со стороны рейхсверовцев встречаю самый теплый прием. Не знаю, что они думают, но говорят только о дружбе, о геополитических и исторических основах этой дружбы, а в последнее время уже говорят о том, что, мол, и социально-политические устремления обоих государств все больше будут родниться: «Вы идете к социализму через марксизм и интернационализм, мы тоже идем к социализму, но через национализм»… И поэтому главной основой дружбы, включительно «до союза», считают все тот же тезис — общий враг Польша».