Агломерат. Последний Оплот

— Мне страшно, Марта, — кивнул Император. — Мне страшно, когда я вижу умирающую от голода девочку, мне страшно смотреть на стариков, которых просто выгоняли за периметр, что бы не кормить. Мне страшно и я не могу на это смотреть, я сижу и трясусь от страха. Мне кажется, что я буду вот так вот сидеть дряхлый и беспомощный, а идиот вроде Мишки, будет сидеть на троне и бухать. Мне страшно. А когда убийцы, предатели и людоеды режут друг друга, мне хорошо. Я чувствую, что этот мир стал чуть лучше, чувствую, что несколькими ублюдками стало меньше.

— Мир станет лучше, если стариков перестанут выгонять из оплотов, если дети перестанут голодать — ответила Марта, глядя на арену.

— Пока существуют эти выродки, я не могу помогать людям, я правитель своей Империи, я борюсь со злом, — ответил Император. — Поверь, скоро все будет по другому. Все будет хорошо. Внешние враги больше не нужны, подполье тоже ни к чему, пока мы тут с тобой сидим, мои каратели готовятся к бою. Скоро все закончится, пешки будут сняты с доски. И воцарится мир. Смотри на этого охотника на арене, он держит на руках воина, который хотел его только что убить. Вот так и я буду держать на руках свой народ, который решил взбунтоваться… Я не политик, но стратег. В один миг охотники перестали приносить пользу, и теперь от них нужно избавиться… Пешки…

— Пользу? — спросила Марта.

— Пользу — кивнул Артемьев и повернулся к ней, он посмотрел в ее чистые глаза и проговорил, — неужели ты еще ничего не поняла? В оплотах царит голод, болезни выкашивают сотни людей, ситуация катастрофическая, власть бессильна… но мы все еще во главе. Или ты думаешь это просто так? Просто мы держим людей в узде? Это стадо? Враг нужен всегда, плохой, злой и с которым идет непримиримая война. Вот оно, что нужно — внешняя угроза, что бы люди боялись, что бы они знали, что если эти жестокие каратели уйдут, то на следующий день их детей будут резать эти не похожие на людей твари. Охотниками пугают детей, рассказывают о них страшилки, они — мое пугало. Тот самый рычажок, который позволяет держать народ в страхе. Белые охотники — ледяная смерть. Белые охотники — неуловимые смертоносцы. Белые охотники — непобедимые солдаты снежной пустыни. Да, так их и называют, все видят только их. Только их. А это подполье… — Артемьев недовольно поморщился, — кучка террористов, которые сами и не понимают, что убивают только тех, кто мне не нужен. Их руками я ликвидировал своих врагов одного за другим. Все эти опасности — искусственные, я просто дал им возможность наводить страх. Возможность что то делать. Но при этом я всегда контролировал ситуацию, всегда и везде. Единственная промашка — Воронеж. Недооценил я Мишку, не думал, что алкоголь последние мозги отобьет. И теперь белые охотники, которые ликвидировали мятежный Смоленск, которые растерзали предателей из Воронежа, те самые, благодаря которым я все это время был у власти, теперь они не нужны. Или ты думаешь, почему я их не добил под Воронежем? Или я не мог этого сделать? Мог. Мне нужна была игрушка, которая работала бы под мою дудку. Да- да! Они действовали так, как хотел я. Им было достаточно бросить кость, как эти варвары бежали сломив голову. Свои люди были нужны везде, и среди охотников, и в подполье… — Артемьев весело подмигнул и проговорил, — А? Ирина Терентьева? Или ты думала, что я тебя не узнал? В ту самую ночь, когда мы захватили ваш оплот, я уже знал о вас все. И о брате твоем, которого мы тут приютили, сейчас сидит, наверное возле шестых ворот и пытается взорвать бомбу. Все было напрасно, Ирина, я знал все с самого начала. Это все игра, интересная? Нет, жестокая игра. Но праведная. Теперь все закончится. Мой информатор среди охотников уже спровоцировал командование на штурм. А подолью уже режут головы… оно тоже больше не нужно…

— Вы… — всхлипнула Марта. — вы не человек.

— Я как раз человек, я принес своему государству мир и покой, и они доживут да Великой Весны. — хмыкнул Император. — Это жизнь. Самая жестокая игра из всех, придуманных человечеством. И ты проиграла эту игру. Все вы — подполье, охотники и даже каратели суетитесь где то внизу, а я всегда вверху. Я всегда наверху. И я управляю вами как кукловод, как же вас легко спровоцировать, заставить что то сделать, вас можно заставить переживать, идти на безрассудные поступки. Вы не можете мыслить широко, а это подполье… они думают, что охотники спасут их от гнета карателей… ирина, эти наивные идеалисты искренне в это верят, на самом деле стоит охотникам сюда проникнуть, первые кого они убьют — это кучку подполья. И будет намного более страшная власть, чем при господстве карательного корпуса. Пешки…

— Почему вы так… неужели никто в вашей жизни не был дорог? — спросила Марта.

— Был. — утвердительно кивнул Артемьев. — мой отец. Только он сыграл со мной злую шутку — выкинул из своей жизни. Выгнал. А сам спрятался. Он сказал, что я должен строить свою империю. Что я должен пройти испытания… Папа. Я просто хотел, что бы он мог мной гордиться. И он выбросил меня.