Агнец

Ветер проникал в светлую комнату, качая занавески. Я смотрела, как летает зеленая ткань. Солнечный свет скользил по покрывалу. Я села. Остальные койки были пусты. В палате никого не было. Я провела по лицу ладонью. Вошла медсестра. Она поинтересовалась о моём самочувствии и закрыла окно. Если оценивать только физические ощущения, то я чувствовала себя прекрасно. Медсестра вышла и вскоре появилась в палате вместе с врачом. Мы обсудили с ним моё состояние. Я рассказала о своих прошлых заболеваниях. Врач сообщил, что я провела в больнице один день. Он объяснил мне, что яд морского василиска затормозил процесс возвращения памяти. Сейчас моё состояние оценивалось, как хорошее. Мне больше не нужно было находиться в больнице. Я поблагодарила врача. Медсестра принесла мне мои вещи. Я была одета в больничную рубаху. В дверь постучали. В палату вошёл Демид. Он был одет в свободные светлые брюки и такую же рубашку. Демид взял стул и сел возле больничной койки. Мне показалось, что он был несколько взволнован.

– Я оставил свой пост, – сказал он.

Его угнетало то, что было сделано им в прошлом. Я видела это.

– Демид, я благодарно за всё то, что вы для меня сделали. Я не вправе судить вас, – сказала я. – Почему я в больнице? – спросила я.

– Это решение Серафима. Он скоро явиться сюда, – ответил Демид. – Неделю назад стало известно положение в Аспе.

Он дал мне папку. В ней лежали газеты. Я принялась читать ирийскую прессу. Гнев аспанского народа был неумолим. Весь ужас бесчеловечных опытов над людьми; правда о короле, убившем собственных жён; принце-наркомане и безнаказанных деяниях правоохранительных органов распалили злобное пламя во всех слоях населения. Первая волна гнева зародилась в бедных районах, распространяясь по всей стране. Подхватили волну ярости сотрудники СОА, следом за ними разгорелись военные. Армия страны разделилась на два противоборствующих лагеря. Я увидела фотографию начальника отдела, в котором я работала. Его мерзкая рожа раздражала меня. В газете рассказывалось, что его избили возле дома толпа народу. Он скончался, не приходя в сознание. Революция полыхала на улицах страны. На одной из фотографии я увидела людей в белых халатах. Они помогали раненым. В их числе был и Гай. Он сидел рядом с телом женщины. На фотографии его лицо можно было отлично разглядеть. У него было серьёзное и скорбящее выражение лица. Таким я увидела его впервые. Города заполнялись кровью. Заводы и частные больницы пылали в огне. Разъяренный народ разрывал виновных. Преступления карали преступников. Я присмотрелась к фотографии в газете и разглядела своё лицо на плакате. Внизу яркими красными буквами было написано: «За Революцию! За Равенство! За Братство! Вместе освободим страну!» Плакат несли двоё мужчин и две женщины. Я удивленно разглядывала своё лицо на плакате. Пики, вилы, пистолеты, всё это шло как оружие против власти. Я взяла другую газету. Она была на аспанском языке. Месяц назад король и его старший сын умерли от передозировки ага в своих апартаментах. Я увидела дом принца Вильяма, объятый огнём. Возгорание началось из комнаты принца. Вильям сгорел заживо. Вся прислуга принца была умерщвлена. Тела людей лежали по кругу возле стола принца. Их головы были обращены в сторону Вильяма. Руки и ноги были сломаны и вывернуты в разные стороны. Я вспомнила принца и вздрогнула, припомнив его слова. Это был не просто бред сумасшедшего, а план убийства. Меня вновь встряхнуло от осознания этого. Он мог вполне убить и меня, отрубив мне голову и положив себе на стол. Вильям бы разглядывал её, как всегда немигающим взглядом. Я поежилась. Демид наблюдал за мной. Я продолжила читать. Народ, насытившись, успокоился. Теперь Аспа должна построить новое будущее на кровавом пепелище. Создалось временное правительство. Стране нужен новый монарх. В папке лежала записка. В ней было написано: «Всё сделано. Ваши девушки прекрасны. Ганс». Я перечитала записку и задумалась.

– Так вот кто помог вам с фальсификацией тел. Стоило догадаться раньше, – сказала я. – У них всё в порядке?

– Да. Твои друзья скоро навестят тебя, – ответил Демид.

Я улыбнулась. Мне хотелось их увидеть. Я вновь взглянула на фотографию с моим лицом на плакате.

– Ты – лицо революции, – сказал он.

– Да, лицо совершенных преступлений, – произнесла я. – Меня превратили в героя, но я не считаю себя таковым.

– Ты похожа на Джона в юности, – сказал Демид, улыбнувшись.

Я резко встала и воскликнула:

– Никогда не говорите об этом! Больше никогда!

Демид промолчал. Я вспомнила о злополучных документах отца. Сев на кровать, я сказала:

– Пришло время узнать, что таят документы Джона.

– Тебе нужно знать, что они принадлежат тебе. Твой отец позаботился о том, чтобы ты стала их владельцем после его смерти, – сказал Демид. – Документ, подтверждающий это, я хранил все эти годы.

– Спасибо, – сказала я. – Могу предположить, что есть лица, считающие эти документы важными для науки. Так ведь?

– Да, – ответил Демид. – Хочешь придать огласки содержимое документов?