Агнец. Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа

Вот он, большой вопрос. Оставаться ли мне с лучшим другом, лопать холодный рис, спать на ледяном полу, получать тумаки от сбрендившего монаха и очень запросто окончить свои дни с расколотым черепом — или уйти? Уйти — куда? Домой? Вернуться в Кабул к Радости? Несмотря на долгое странствие, идти по своим стопам — легче всего. Хоть что-то знакомо. Но если я предпочитаю пути наименьшего сопротивления, как я вообще тут оказался?

— Ты уверен, что тебе сюда надо, Джош? Мы разве не можем пойти искать Мельхиора?

— Я знаю, что мне есть чему здесь поучиться. Джошуа взял колотушку и ударил в гонг. Через какое-то время отворилась форточка. Высунулся монах, которого мы раньше не видели.

— Ступайте прочь. Природа ваша тупа, а изо ртов смердит, как из задницы яка. — И он захлопнул форточку.

Джошуа ударил в гонг опять.

— Не нравится мне вся эта история с убийством Мессии. Я здесь оставаться не могу, Джошуа. Если он тебя и дальше так колошматить будет.

— У меня такое чувство, что колотить меня здесь будут довольно часто — пока я не пойму то, чего он от меня хочет.

— Я пошел. — Иди.

— А может, остаться?

— Нет. Поверь мне: сейчас ты должен покинуть меня, чтобы не покидать потом. Увидимся. — И он отвернулся к двери.

— Ох ты какой — сам говоришь, что ни черта не знаешь, а тут вдруг взял и все понял, да?

— Да. Иди, Шмяк. До свиданья.

Я зашагал по узкой тропинке — и от неожиданности чуть не слетел с обрыва, когда сзади форточка открылась и монах заорал мне вслед:

— Куда пошел?

— Домой, — ответил я, не оборачиваясь.

— Ну и вали, пугай детей малых своим блистательным невежеством.

— И напугаю. — Уходя, я старался плечи держать ровно, а душу мою словно выдирали из загривка. Я поклялся не оборачиваться и медленно, мучительно спускался по тропе. Я был уверен, что никогда больше не увижу Джоша.

Глава 17