Агнец на заклание

Кто-то внутри пел: «Ночь и день, и ты один…»

Любимая песня Камиллы. Она говорила, что пение — один из ее талантов. Это она!

— Камилла! — радостно закричала Элис и кинулась в прихожую.

Лестницу скрывал полумрак, потому что свет внизу не был включен. Кто-то спускался вниз. Женщина. Она встала на границе тени и, засмеявшись, снова побежала наверх. Это Камилла. Элис разглядела серую шубку и светлые волосы. Странно же она себя ведет!

— Камилла? Идиотка! — Элис бросилась за ней.

— Стой! — резко велел Дандас и схватил ее. Она стала сопротивляться.

— Отпусти! Наверху Камилла. Она…

Но голос ее замер, когда она увидела совершенно белое лицо Дандаса.

Почему? Почему он в таком ужасе? Что он сделал, если так боится Камиллу? Прежде чем Элис поняла, что происходит, Дандас изо всей силы, которая таилась в его теле, втолкнул ее в гостиную.

Она споткнулась о ковер и едва не упала. Когда Элис выпрямилась, то увидела совершенно необычную картину: у холодного камина сидели две женщины и как будто разговаривали. Одна протянула к другой руку. И обе одеты в подвенечные платья, обе — в фате, которая тонким призрачным покрывалом спускается на плечи.

Элис прижала пальцы к глазам, затем опустила руки. Мираж? И Камилла на лестнице, и эти две замершие фигуры нереальны. Это фигуры дрезденского фарфора в полный рост.

Она вздрогнула от странного звука за спиной. Дандас что-то выкрикнул, и вдруг лицо его опало. Он будто постарел. Уголки рта опустились. Он готов был зарыдать! Старик с жалобным выражением мальчика на лице. Затем спокойно — Элис испуганно наблюдала, что он будет делать, — шагнул в прихожую и закрыл за собой дверь. Тихий щелчок — он повернул ключ в замке. Элис не сразу поняла, что осталась с этими двумя странными невестами, беседа которых была прервана на полуслове. Он запер ее в своем музее. Элис подошла ближе и увидела: это манекены с длинными ресницами и ломкими черными волосами, как на витринах. Кто их принес сюда и зачем? Кто-то хотел сыграть с Дандасом шутку. Но почему он до того испугался, что запер ее здесь и ушел? Элис уже не могла думать. Она смотрела только на фигуры невест. Конечно… Она понимала, что это те два подвенечных платья, что показывала ей Маргарет: белое атласное в стиле тридцатых годов и слегка выцветшее кружевное — мисс Дженнингс. Девушки, которая так и не стала невестой.

Камилла живо проболталась священнику о белом подвенечном платье. Так, может, и она была невестой? Была ли?

Элис сама в какое-то глупое мгновение предполагала стать хозяйкой этого странного дома.

И вдруг с ужасающей ясностью Элис увидела всю историю целиком. Застывшие фигуры принадлежали этой комнате, как чаши, как серебро, поскольку эти женщины тоже сделали свой вклад. Конечно, мать Маргарет, соскользнувшая в трещину на леднике, начала, а мисс Дженнингс, которая никогда не надела обручального кольца, добавила, и Камилла с тысячью фунтов от кузины Мод тоже внесла — персидский ковер или пару подсвечников времен королевы Анны. Дандас собирал свои мрачные сувениры, потому что это — его болезнь. Он не мог выбрасывать вещи, даже те, которые способны уличить его: нейлоновую рубашку или замшевые туфли. Камилла, видимо, упаковала чемоданы перед тем, как уехать в Хокитику с Дандасом — получить деньги и, как она думала, выйти за него замуж. А он решился сохранить содержимое чемодана и пошел на совершенно абсурдный риск.

Что теперь будет с ней? Элис, в отличие от мисс Дженнингс и Камиллы, пойдет дальше и наденет обручальное кольцо. Все законно. Когда Дандас думал, что у нее шесть братьев, он настаивал на ее отъезде, а когда обнаружил, что она — единственный ребенок богатых родителей, находящихся на безопасном расстоянии, — все переменилось. Она вспомнила обволакивающую теплоту ночи, когда он попросил ее выйти за него замуж, доброту, показавшуюся ей искренней и бескорыстной. И задрожала.

В любой момент Дандас снова может войти, и ей не будет пощады. Для него слишком опасно тянуть дальше. Элис понимала, что совершила, и не могла ожидать, что он оставит ее в живых.

И вдруг кто-то засмеялся у нее над головой. Смех Камиллы… Она не уверена. Но она узнала голос Дандаса, который протестовал:

— Тише, пожалуйста, тише! — И голос перешел в агонизирующий шепот. Потом резко хлопнула входная дверь, зашумела отъезжающая машина. А потом шаги наверху. Вдруг кто-то побежал вниз по лестнице… Ближе…

Элис очнулась и прыгнула к куклам. Эта комната — на нижнем этаже, слава Богу, она может убежать и скрыться в кустах, попытаться как можно ближе подойти к отелю.

Но окно было заперто. Стоя на коленях, Элис отчаянно пыталась справиться со старомодными шпингалетами. Наконец они подались. Она толкнула раму, и тут дверь позади нее открылась. Элис уже готова была выпрыгнуть из окна, но замерла, как вор, пойманный на месте преступления.

— Маленькая Элис! Глупый маленький ягненок. Ну, ты видишь — овце понадобилось влезть в волчью шкуру, чтобы тебя спасти.

Элис повернулась. Феликс. Тонкое интеллигентное лицо. Взлохмаченные волосы. Но Феликс в Австралии! Нет, он не мог ее оставить. Не мог…