Агни

Там, в своём мире, в родительском доме-то, она была тихая и послушная – то ли из уважения, то из страха перед неродными, как выяснилось, родителями. Но на стройках или в составе ремонтных бригад, чувствуя себя свободной и среди своих, могла сказануть что похлеще, да и вести себя наравне со всеми.

Вот это и возмутило. И рассмешило. Она-то тут уже чуть не в аристократку превратилась, а эти две глуховатые и подслеповатые клуши, оставленные в доме из милости, смеют фыркать на дочь умершего хозяина дома, заставляя Аню вспоминать вахтовое прошлое!! Ну и – внебрачная? Что с того?

Но даже понимание что смешно и глупо возмущаться законами чужой земли, не спасало от кипения... Когда Сайл и Бридин, оторопев поначалу при виде хозяйки дома, рассерженной их поведением, сбежали от неё в комнатушку, Аня вроде успокоилась.

Знала бы, что ожидало её в столовой зале, пока шла к ней с тарелкой для Оноры!

Вошла и обнаружила, что за столом сидят все, кроме запаздывающего к завтраку Никаса, и вот эти-то все… Онора, видимо чувствуя отторжение семьи, села на самый конец стола, и всё же братья, двойняшки, пренебрежительно кривились, то и дело косясь на девушку, а Кристал сидела, чопорно выпрямив спину, и странными, ломкими движениями, словно за ней наблюдала толпа аристократов, жутко элегантно ела поданную кашу. Одна Лисса завтракала с удовольствием, лишь изредка с удивлением поглядывая в конец длинного стола.

Раздувая ноздри, стараясь удержаться в привычных рамках и не взорваться: оборванцы, блин! Из грязи в голозадые князи – и уже надменные снобы! – Аня решительно прошла к своему месту прихватить и свою тарелку с кашей – и, сев в самом конце стола, присоединилась к Оноре. Та, не поднимая глаз, пролепетала благодарность за принесённую кашу и уткнулась в тарелку, съёжившись от желания стать невидимкой. Но, когда Аня уселась рядом, уставилась на неё с испугом.

- Поговорить нужно, - деловито и вполголоса, чтобы не услышали остальные (не хотите принимать – не фиг слушать!). – Онора, ты училась в академии. Что ты изучала?

- Общую магию, - прошелестела девушка.

- Так я и думала, - кивнув, пробормотала Аня. – А снятию проклятий тебя учил дин Хармон?

- Да. Только про это… - шелест стал почти шорохом, - почти никто не знал.

- Кроме меня и Никаса?

- Да.

Никас будто услышал своё имя. Вошёл в столовую залу – лицо озабоченное, глаза сразу прикипели к той части стола, где завтракали младшие братья и сестрёнка. Аню сразу не увидел, поэтому даже шаг замедлил в замешательстве. А та, замолчавшая, с интересом наблюдала за ним. Теперь явление Оноры стало идеальной «проверкой на вшивость». И для неё, Ани, самой: так ли она разбирается в людях? И для Никаса: точно ли он иначе отнесётся к Оноре? А бедная девушка проследила взгляд Ани до входной двери и снова ссутулилась над столом: «Я маленькая, не надо меня замечать!»

Нашёл. Нисколько не сомневаясь, взял со стола свою тарелку и присоединился к девушкам, усевшись напротив Оноры.

- Секретничаете? – улыбнулся он, торопливо забрасывая в рот кашу: боялся опоздать на работу.

- Есть немного, - злорадно усмехнулась Аня и добавила, чуть не мурлыкая: – Думаю я вот: не удочерить ли мне Онору?

Ложка брата с последней, собранной с тарелки кашей повисла в воздухе. Никас смотрел на неё так, словно каша куда-то резко испарилась – и он поверить не может, что перед ним всего лишь пустая ложка. Невкусная… Смотрел и думал – Аня это ясно видела.

Онора сначала не поняла. Она тоже деликатно, чтобы не звякать и не мешать едокам, набрала сероватой жижи, чуть поблёскивающей подтаявшим маслом. Дошло. Оцепенела, оглушённо глядя на Аню.

- Не надо, - спокойно прервал собственное молчание Никас.

Но Аня мгновенной злости в себе, как недавно со старушками, не ощутила. В его ответе звучали интонации, подсказывающие, что есть иной выход из ситуации. Из ситуации, в которой Онора является изгоем в здешнем обществе из-за своего положения внебрачной.

А когда Никас исподлобья глянул на другой конец стола, Аня снова усмехнулась: он понял, почему она вдруг подумала об удочерении Оноры. А ещё она сообразила, что в этом мире удочерение-усыновление возможно. Но почему этого не сделал дин Хармон?

Мельком вспомнились слова Никаса о том, что мастер снятия проклятий был слишком падок на деньги. Значит ли это, что о даре Оноры снимать проклятия никто не знает? Что дин Хармон готовил дочь к роли покорной помощницы, которой даже необязательно платить за работу и тратить за её содержание гроши? Хм… Интересно, есть ли в этом мире, кроме магической школы, высшее магическое заведение?

А ещё… Сама не заметив, Аня замерла взглядом на своей тарелке с остывающей кашей, не видя её… Что-то очень знакомое в судьбе Оноры. Близкое к ситуации самой Ани. Её – сироты, взятой на удочерение ради благосостояния семьи.

Занятая бесконечной работой с тех пор, как попала сюда, Аня не вспоминала о прошлом, которое и в самом деле теперь казалось кошмарным сном. Но сейчас до содрогнувшихся плеч прочувствовала брошенное ей, как она тогда ещё думала – родной сестрой – слово «сиротка».