Агния Барто

Этот житейский и педагогический принцип становится в поэтической системе А. Барто также и принципом эстетическим, знаменуя теснейшую связь между творчеством поэта и жизнью. «Не дави» — значит, не будь в своих стихах назойливо-моралистичным, избегай назидательной риторики, не пытайся вбивать свои понятия в детские головы, как вбивают гвоздь в стену. Для Барто разговор с детьми в стихах — это радостное общение, беседа «по душам», а если и спор, то спор «на равных», с полным уважением к достоинству оппонента. Это и взаимное узнавание, щедрая отдача богатств своего внутреннего мира читателю, который тем больше может почерпнуть из этой сокровищницы, что в нее, как в улей, собраны мед и пыльца с цветов, растущих «по всему земному шару».

Процитировав строки Ярослава Смелякова, обращенные к женщинам:

Мы о вас напишем сочиненья,
Полные любви и удивленья,—

Барто говорит: «...если бы они были моими, я бы посвятила их детям». Она, однако, посвятила им большее: огромное число поэтических строк, полных удивления и любви.

Удивление, любовь и рожденное ими знание — вот исток детской поэзии Агнии Барто. В отношении поэта к детям нет и тени слащавого умиления. Сегодняшние дети в глазах поэта— «люди поистине удивительные». В них поражает сочетание традиционно-детского (в проявлении чувств, в поступках) и, казалось бы, опережающего их фактический возраст (способ мышления, рассуждения). «Сочетание общественных чувств с непосредственностью и наивностью...»

В главе «В защиту Деда Мороза» писательница вспоминает слова Льва Толстого, утверждавшего, что в детстве человек определяет свои отношения с семьей, в отрочестве — отношения с окружающим его обществом, в юности — с человечеством. По убеждению Агнии Львовны, применительно к нашим детям эти слова нуждаются в уточнении. Теперь дело обстоит так: «В детстве человек определяет свои отношения не только с семьей, но и с окружающим его обществом, то есть с детским коллективом. В отрочестве он приобщается к широкому миру, к проблемам гражданским и общечеловеческим. В юности — к нему нередко приходит умственная зрелость».

Влияние социальной среды стало более интенсивным. Ускоренная социализация ребенка как бы спорит с его биопсихологической природой. И в этом споре могут быть свои выигрыши и свои издержки. Последние выражаются подчас в том, что иные дети преждевременно утрачивают свою детскость, такие специфические черты, как удивление, доверчивость, подвижность одухотворяющей мир фантазии. Они до времени становятся чрезмерно рассудительными, удручающе трезвыми, холодно-аналитичными. И новогодний Дед Мороз для них уже не пришелец из сказки, а обычный костюмированный дяденька, получающий зарплату.

Агния Барто прямо обвиняет в таких утратах взрослых, прежде всего родителей. Но также и некоторых воспитателей и писателей, спешащих снять с предметов, окружающих ребенка, покров таинственности, «деромантизирующих» действительность. Эти люди, воспитывающие «реалистов» и «практиков», совершают, на взгляд писательницы, преступление, поскольку, отнимая у ребенка его природный дар видеть мир в свете сказки, они разрушают эмоциональные, а в значительной степени и нравственные основы его завтрашнего «взрослого» мира. Дорожить миром детства — значит, но словам Барто, «оберегать его от рассудочности, равнодушия». Мы же, считает автор «Записок», «иногда оберегаем детей от другого: от вздохов сочувствия, от малейшего душевного волнения».

Не беречь детей от сильных чувств — к этому призывала Агния Львовна советских писателей с трибун писательских съездов, со страниц газет и журналов, выступая со статьями о детской поэзии. С новой силой звучит эта мысль в книге «Записки детского поэта». Ибо «детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность». Ибо «о чем бы ни были написаны стихи, даже для маленьких, они должны быть обращены к чувствам, именно в этом назначение поэзии».

Силу лучших детских поэтов Барто видит «именно в том, что они в своем творчестве нашли сочетание детскости и взрослости, умеют со своими читателями говорить занимательно о серьезном и важном».

Слово «детскость» не сходит со страниц книги. Это краеугольный камень того, что мы называем обычно спецификой детской литературы. Основываясь на собственном поэтическом опыте, Барто вносит существенный вклад в ее понимание. «Каковы же особенности творчества детского поэта? — спрашивает она в главе «Отдельный разговор».— Прежде всего он должен обладать детскостью. Это дар природный, и заменить его ничем нельзя. По нескольким строчкам, пусть незрелым, несовершенным, можно понять, обладает ли поэт таким даром».