Агония

Вот здесь генерал Журавлев совершил грубую ошибку. Точно такую же он совершил до этого — когда ориентировал группу Кондратьева на то, что отыскать документы, находившиеся у полковника Комарова. Тогда он употребил ту же самую фразу "любой ценой". Сказалось армейское прошлое генерала Журавлева — профессиональный разведчик не скажет "любой ценой" никогда, он дотошно уточнит методы, допустимые и не допустимые при достижении цели. Результатом первой ошибки генерала Журавлева стало убийство полковника Комарова — пусть случайное, вызванное действиями самого Комарова — но все же убийство. И, как результат убийства — обрыв ниточек, ведущих к документам. Последствия второй ошибки генерал Семен Кузьмич Журавлев скоро поймет — и они будут не менее тяжелыми.

— Необходимо нейтрализовать расследование и найти, наконец, документы, собранные полковником Комаровым. И срока на это — десять дней максимум.

— Есть! — поднялся полковник Кондратьев — разрешите идти?

— Идите — тяжело проговорил Журавлев

Когда дверь за полковником Кондратьевым закрылась, генерал Журавлев погрузился в размышления. Результатом этих размышлений стало то, что он решил ничего не докладывать Андропову до тех пор, пока не удастся получить нужный результат.

Москва, Лубянка 06 февраля 1971 года Кабинет председателя КГБ СССР

Когда заканчивалось недельное оперативное совещание, Андропов как всегда задержал после его окончания генерала Журавлева. Когда тот сел напротив председателя, Юрий Владимирович внимательно посмотрел ему прямо в глаза

— У вас что-то произошло, Семен Кузьмич?

Журавлев ответил сразу, глядя в глаза председателя — в конце концов у него тоже был огромный опыт работы в спецслужбах, поэтому он мог «затемнять» как опытный профессионал. Никаких визуальных признаков лжи в его поведении обнаружить было решительно невозможно.

— Все в порядке, Юрий Владимирович

Андропов инстинктивно чувствовал, что не все в порядке, но никаких признаков этого не было.

— Хорошо, идите — несколько недовольным голосом сказал Андропов.

Когда за генералом Журавлевым закрылась дверь, Андропов поднял трубку, попросил никого не пускать и ни с кем не соединять в течение получаса. Затем Юрий Владимирович прошел в комнату отдыха. Обставлена она была примитивно — два старых потертых кресла, продавленный диван, небольшой холодильник «Зил», где всегда стояла только минеральная вода «Боржоми» — спиртного Андропов не признавал. В целом комната отдыха выглядела так, как будто принадлежала директору не самого крупного завода в глубинке — но никак не председателю КГБ СССР. Налив себе стакан Боржоми, Андропов присел на кресло, и устало закрыл глаза.

Борьба за власть выматывала его, заставляла отдавать всего себя без остатка, иссушала душу. Фактически он был один против всей системы.

Вообще, дорога Андропова к власти была извилистой, крутой и опасной. Первый раз он чуть было не сорвался во времена Сталина, когда чуть было не попал в список обвиняемых по "Ленинградскому делу". Это было искусственно раздутое дело, когда Берия и Маленков громили партийную организацию Ленинграда — вотчину Жданова, бывшего тогда официальным преемником недомогавшего Сталина. Обвинения были страшные — «русизм» (то есть русский национализм), отход от принципов "пролетарского интернационализма" — Сталин такого не прощал. Чудом спасся, дав показания на своих друзей и руководителей по партийной работе в Карелии, но потерял при этом высокий партийный пост. Второй раз чуть было не попал "под раздачу" по время "дела евреев" — только смерть Сталина спасла. Потом удалось добиться назначения на пост посла в Венгрии — фактически это означало ссылку. Венгерская драма — за несколько месяцев до роковых событий в Будапеште Андропов официально предупреждал о них руководство страны и предлагал превентивные решения. Однако присланные из Москвы Микоян и Суслов пришли к заключению: "Угрозы нет, просто посол нервничает". Следствие — венгерская революция, осада посольства, бегство посла. Тем ценнее его предложение выдвинуть руководителем Венгрии Яноша Кадара, сидевшего в тюрьме. Но Суслов и Микоян при этом станут его врагами.