Агония

Встречаться глаза в глаза с тем, кто тебя на дух не переносит, не очень приятно, вот и Алисе захотелось оттянуть этот момент.

Блин, так хорошо сидели с Регинкой! Говорили о всякой всячине, секретами делились, ржали…

Казакова прислушалась: щелкнул замок — открылась входная дверь.

— А ты чего не позвонил?

— Думал, что ты меня и так ждешь. Соскучилась. Без звонка нельзя приехать?

— Жду. Можно.

Точно. Так и есть. Владос нарисовался.

Алиса вслушивалась в разговор, не зная, что и делать: то ли на месте сидеть, то ли домой уматывать. Дурацкая какая-то ситуация.

— Владик, ну ты же сказал, что не придешь, — говорила Регина.

— Плохо, что пришел? Я сказал, что днем и вечером мне некогда, но ночь-то свободна.

Влад шагнул в гостиную и остановился, увидев Алису.

— Привет.

— Привет, — выдавила она.

Сама не могла понять, почему он производил на нее такое впечатление, вызывал какую-то странную неловкость: смотришь на него и чувствуешь себя человеком второго сорта. Вроде и внешность у него интеллигентная: чисто выбритое лицо с породисто-впалыми щеками, взгляд умный сосредоточенный. Но глаза темные, колючие. Подбородок часто надменно вздернут. И если улыбка, то — все знающая, а если усмешка, то — насмешка. Может быть, поэтому?

— А у вас праздник? — вот он, тот самый колючий взгляд.

— Да. Я же приехала, вот и празднуем. Алиска тоже по мне соскучилась.

— Ты, видимо, по Алиске тоже больше, чем по мне.

— Не говори глупостей! — улыбнувшись, воскликнула Регина и схватила Влада за руку, чтобы втянуть дальше в комнату: — Ну, Вадик… — и умолкла на полуслове.

— Вадик? — с нажимом переспросил Влад. — Очень интересно.

Чарушина прикрыла рот ладошкой, не зная что и сказать теперь.

— Это просто вырвалось, — повторила напрасно и бессмысленно.

— Просто вырвалось, — кивнул он и повернулся, чтобы уйти.

— Стой! Ва… Влад! Не уходи! — остановила его в прихожей. — Господи, не знаю я, откуда это имя взялось! Сорвалось! Владик, пожалуйста!

— Завтра поговорим, — сказал он резковато, мрачнея с каждым словом, но потом будто смягчился: — Я правда сегодня устал. Не будем нагнетать. Отдыхайте. Я домой. Завтра приеду и поговорим. Ты же дома завтра будешь? Хорошо? — вроде примирительным тоном, но мира не ощущалось.

— Дома, — подтвердила убитым голосом.

— Я позвоню.

Рейман ушел. Регина присела на диван рядом с Алисой и глотнула из своего бокала, пытаясь вином заглушить горький осадок произошедшего. Но даже этого не получилось. Она подавилась вином и до слез закашлялась.

Алиса постучала ей по спине.

— Что это было?

— Это был Рейман, мать-иго.

— А кто такой Вадим?

— Нет никакого Вадима, — резко выдохнула, прокашливаясь окончательно и выпуская из себя раздражение. — Сама не знаю, откуда взяла. Говорю же, идиотизм какой-то. Бес попутал. Владик-Вадик, Вадик-Владик, блин. Язык от вина заплелся.

— Точно?

— Алиса, я бы тебе рассказала. Нет у меня никого, кроме Влада. Самое обидное, что поругаемся сейчас из-за сущей глупости. Из-за ничего. Такой злой ушел, ужас просто. А я не хочу ругаться, нафиг мне эти разборки. Чё делать-то?

— Чуе делать… Минет делать! — заржала Казакова.

Чарушина нервно засмеялась и заерзала на диване, собираясь с мыслями.

— Обойдется. Я столько не косячу.

— Не? — Алиса выразительно посмотрела на подругу. — Ну, правда… Не-е-е?

— М-м-м, — покачала головой.

— То-то он и бесится. Ты ему недодаешь, вернее, не берешь! — снова захохотала Казакова. — Хотеть надо мужика! Хотеть!

— Чё его хотеть, он чё мороженое, — мрачно пошутила Регина.

Влад, кстати, бывало, обвинял ее в холодности. Она не понимала, что не так и что ему еще от нее надо. Признаний в любви? Так для таких громких слов тоже время нужно. Что попусту бросаться?

— Хоть у меня к твоему Владосу и спорное отношение, но в данной ситуации… — наморщила Алиска нос и закончила нехотя: — Поставь себя на его место. Две недели не виделись, он весь обскучался… пришел… а ты его чужим именем встретила.

— Стою, — хмуро отозвалась подруга, — вот именно на его месте я сейчас и стою. Как объясняться теперь? Что объяснять? Попробуй докажи, что нет никакого Вадика. Не хочу с ним ругаться… — Взяла телефон и набрала номер Владислава. Он ответил сразу, и это уже радовало. — Владик, пожалуйста, не обижайся. Так глупо все вышло. Завтра поговорим, хорошо? Только не злись…

* * *

— Вадь… — позвала Соня, выходя из ванной и натягивая платье.

— Ау, — Вадим потер лицо и глянул на Соньку.

— Слушай, дай денег, а? — Вытащила из горловины темные волосы, поправила на крепких загорелых бедрах синий подол и застегнула молнию на боку.

— Денег на новую юбочку?

— На такси, блин! Серьезно. Я без налика вообще. Чего лыбишься? — спросила и сама в ответ улыбнулась, сверкнув черными глазами.

Потому что невозможно к его улыбке остаться равнодушной. Она у него открытая, честная. Да и сам он такой — честный. До грубости. И плевать, что и кто о нем подумает.

— Я б тебя… вот прям шкуру бы содрала… — Села на кровати около него и пригнулась. Растопырила пальцы, будто собиралась вонзить ему в плечи свои длинные ногти.

— Зачем тебе моя шкура?

— Сама не знаю. Чтобы было.