Агония

— Костя, ну почему ты мне не сказал об этом? — Ангелина придвинулась к мужу, благодарно обняла его за плечи и поцеловала в щеку, прощая все то, за что еще недавно готова была корить бесконечно.

— Забыл. Ты же знаешь, не люблю держать в голове всякий мусор.

— И что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, что Рейман давно утратил контроль над ситуацией. Что, с одной стороны, для меня странно, а с другой, его это совсем не оправдывает. И больше я ничего об этом не думаю. И думать не хочу, у меня своих забот хватает.

— Слушай, — встрепенулась жена, — а ты взял кого-нибудь на место Реймана?

— Нет.

— Вот! — похлопала мужа по плечу. — Не забудь, что у тебя есть сын! Серьезно! Возьми Вадика. Зачем тебе чужой человек? Чтобы работать на месте Реймана, не нужно уметь вертолеты строить, нужно уметь вертолеты продавать. Будет заниматься тем же, чем и сейчас, только под конторой. И его арабские связи тебе очень пригодятся. Зря, что ли, столько лет служил? Должность-то у него была ого-го! Замечательно все складывается. Просто замечательно. Чего тут думать?

— Ты теперь это своему сыну попробуй объяснить. Он же решил быть вольной птицей.

— Значит, у него есть на это причины. Он не дурак — сам все знает. А то ты вечно ему… тридцать лет — ума нет…

— Я своему сыну могу все, что угодно, говорить. Потому что он мой сын. Дураками людей делают не чужие слова, а собственные поступки.

— Он согласится, — загорелась Ангелина Дмитриевна идеей.

— Посмотрим.

— Я уверена. Я точно знаю, что он согласится.

* * *

Вадим, не раздумывая, принял предложение отца. Глупо терять такую возможность. Работа хорошая, хоть и своих заморочек полно, но сфера деятельности знакомая, да и отец посвятит во все нюансы. В том, что они сработаются, Вадик не сомневался. Родные все-таки люди, обоим достанет рассудительности наладить рабочий процесс без личных противоречий.

Работа есть работа — это закон.

Мать надеялась, что все сложится.

Все сложилось.

И время побежало, кажется, еще быстрее. Потекло оно, как бурная река. Стремительно пролетел сентябрь, наступил октябрь, принося с собой то дождь, то запоздалое тепло. Листья с деревьев почти все опали, солнце уже не грело — догревало.

Бушевала осень…

Сегодня Вадим вернулся домой позже, чем обычно. Всегда считал, что лучше задержаться в пятницу, чем в понедельник носиться, как ужаленному. На улице уже хмуро потемнело, загадочно горели фонари, и дул слишком суровый даже для такого времени года ветер. Шамрай вдыхал этот холодный ветер, и его запах ложился на душу каким-то неясным беспокойством. И сам не знал, откуда взялась эта внезапная тревога. Из-за Рени, наверное. Она последние два дня плохо себя чувствовала, жаловалась на головную боль и саднящее горло. Боялась, что свалится с гриппом, да и Вадим за нее боялся. За любимую женщину переживаешь вдвойне. Незнакомое для Шамрая состояние, но теперь он к нему привык.

Любовь не меняет, любовь окрыляет и открывает. Человеку — что-то новое в себе. Человека — для других. Любовь учит жить со страстью первооткрывателя, с сердечным рвением и любопытством. Она убивает скуку бытия и рисует новые грани привычных взглядов.

Любовь делает мир другим, и у Шамрая в душе бушевала другая осень. Его осень пахла духами любимой женщины. У его осени синие глаза…

Зная, что Регина у Светланы, Вадим вышел из лифта на этаже сестры и несколько раз нетерпеливо позвонил в дверь.

— А ты чего так поздно? Заработался? — спросил Кирилл, открыв ему.

— Нормальные люди уже пьют давно, а я все работаю, — проворчал Шамрай, для удобства перехватывая другой рукой принесенный с собой пакет с продуктами.

— Не пройдешь даже? — показалась из гостиной Света, а за ней и Реня.

— Нет, устал. Реня, пошли домой. И вы отдыхайте.

— Он все время задерживается, наверное, потому что у него секретутка привлекательная, — не удержалась и подколола Шамрая любимая.

— Да, очень, — хмыкнул Вадим. — И заботливая.

— Я же говорила, — пихнула его в бок.

— Ей пятьдесят лет, у нее трое детей, и она дружит с моей мамой. Она капец какая заботливая. — Отступил от двери, выпуская Регину и выходя следом.

— Завтра у нас субботняя явка к родителям, не забудь. Со всех отчет, — посмеялась Света.

— Забудешь тут, — усмехнулся брат. — Главное, Ренюшу с Кирюшей не забыть, а то анафема. Они ж теперь мамулькины фавориты.

На площадке Реня первым делом обняла Вадима. Странное дело, жили уже вместе и практически не расставались, а все равно каждый раз внутри пожар. Он на порог — у нее внутри пожар. Его нет — и хочется быстрее увидеться.

— Целоваться не будем, а то вдруг я болею.

— Вот смешная. Мы уже давно обменялись и микробами, и бациллами. — Он все равно поцеловал ее, а потом они поднялись в квартиру.

Регина первым делом принялась разбирать принесенные из магазина продукты.

Она так хотела груш, он купил ей груши…

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Шамрай, снимая галстук и пиджак прямо на кухне.

— Нормально. Отлежусь на выходных. На улице снова дождь? — глянула в мансардное окно.

— Нет дождя. Сухо. Прохладно, но сухо.