Агония

— Я чуть в Тулу сегодня не уехал. Выбесили вы меня. Обе.

Чарушина, глянув на него, виновато улыбнулась, впрочем, особой вины за собой не чувствуя.

— Хорошо, что не уехал, а то бы разминулись. Хотела тебе сюрприз сделать. Но разве это возможно? Разве можно Ваде сделать сюрприз? Одолел меня! Реня, позвони. Реня, напиши. Реня, ты где. Реня, ты что. Реня, куда. Реня, я хочу тебя видеть. Вот — смотри.

Он смотрел. Долго, молча, сделавшись вдруг невероятно серьезным, и Регина успела подумать, что сейчас все же последуют какие-то претензии.

— Реня, я, конечно, животное, но почему ты еще одета? Мне срочно нужна награда за мою покладистость. Сюрприз удался, но я еще киплю от негодования.

— Я в душ, а ты жди меня в кровати, — на этот раз Реня порадовала его полнейшим послушанием. Чуть отступив, она стянула с себя майку и собралась унестись в ванную.

— Подожди, — остановил ее Вадим и снова притянул к себе. Спустив с плеч лямки, он сдернул вниз бюстгальтер и сжал обнаженную грудь.

— Опять ты без меня озверел и одичал, — засмеялась она, обхватывая ладонями его лицо и целуя в губы. — Пусти, успеешь еще натискать.

— Кисуля моя, я тебя сегодня и натискаю, и облапаю, и нацелую, и оближу с головы до ног, обещаю.

— Договорились. Для полного выздоровления мне нужна тройная доза любви.

— Не срывай меня с орбиты, а то слечу и забуду об осторожности. Я как раз на грани.

Смеясь, она вырвалась из его рук и взбежала по лестнице, на ходу расстегивая крючки спущенного на талию лифчика.

В душе Регина пробыла ровно три минуты. Быстро ополоснулась и смыла косметику — в макияже нет надобности. Во-первых, Вадим любит целовать не только губы, но и все лицо. Во-вторых, тщательно нанесенный тон останется на простынях, вместе с румянами и пудрой, — да, невиданный для нее слой штукатурки, но без нее сейчас никак, если хочешь прилично выглядеть.

Когда она вошла в спальню и выключила свет, Шамрай отметил, что сделано это было без опаски и резких движений. Может, успокоилась, может, забылась. Чарушина же предпочла погрузить комнату в полутьму, чтобы Вадик не бросился рассматривать синяки на ее теле. На лице тоже небольшой имелся, но уже желтел. Вадим, конечно же, все и так увидит, но пускай это случится позже. Не сейчас.

Она пересекла расстояние от ванной комнаты до кровати, попав Шамраю прямо в руки. Он быстро увлек ее под себя, желая поскорее ощутить ее всю, с головы до ног. Мужское влечение начинается с древнего и примитивного инстинкта оказаться внутри женщины. Сейчас все его инстинкты требовали поскорее заполнить любимое тело, дабы прогнать с языка горько-вяжущий вкус разлуки и испепелить тяжелый страх чуть не случившейся потери.

— Знаешь, о чем я позавчера думала? — Она крепче обвила его ногами, внутренне вздрогнув от пробивавшего током возбуждения, разбуженного в одно касание.

— О чем?

— Только не смейся.

— Постараюсь, — пообещал он, целуя ее в шею.

— Думала, вот сейчас грохнет меня Рейман, а я Вадику минет так и не сделала.

Шамрай приостановил жадные ласки и, прикусив губу, несколько секунд честно пытался выполнить обещание. Но все-таки, не удержавшись, засмеялся во весь голос.

Реню его смех ни капли не обидел, она тоже довольно рассмеялась:

— Я не шучу. У меня и правда была такая мысль. Я даже порнушку смотрела, но это было давно, до тебя. Мне же надо было узнать, что в кровати между мужчиной и женщиной происходит. Причем, во всех деталях.

— Киса, ужас просто, какая ты развязная. Больше никогда не смотри порнушку без меня, а то нарвешься на какую-нибудь жесть.

— Ага, а ты прям страдаешь от моей развязности. Ложись на спину.

— Хочешь быть сверху?

— Может быть. Но не сейчас. Ложись. Будет тебе награда за твою покладистость. И не говори, что ты не думал об этом, что не хотел…

— Думал, конечно.

Он сначала поцеловал ее, горя огнем от одной мысли, что сейчас эти мягкие губы и сладкий язык будут ласкать его член, а потом перевалился на спину.

— Скажи, что хочешь меня, — оседлав, она склонилась к его лицу, прижавшись к его груди своей грудью, — попроси, чтобы я это сделала. Я хочу это слышать, — говорила и чувствовала, как в то же время все тело захлестывает горячая волна. То ли от слов собственных, то ли от горячих рук Вадима, которые ласкали спину, бедра и ягодицы.

— Люблю тебя… — произнес он едва слышным шепотом между поцелуями. — Хочу тебя. Всегда и везде. Ночью, утром. В любой позе. Мне тебя всегда мало… П*здец вишневый, Реня, я не умею говорить красиво! Как я должен тебе это сказать?

— Скажи прямо: Реня, сделай мне минет.

— Это не романтично.

— Романтично. Просто скажи мне это прямо.

— Реня, сделай мне минет.

— Это адски романтично. Мой Шамрай хочет меня в рот.

— Как хорошо ты сказала. У тебя это лучше получается. Давай за лирику и романтику в наших отношениях всегда будешь отвечать ты.

— Мы сегодня вообще много говорим.

— Киса, я сейчас сдохну от возбуждения, — выдохнул он, когда она, заерзав на нем, спустилась чуть вниз и тронула рукой возбужденную плоть. — И, поверь, я не нуждаюсь в долгой прелюдии, можешь приступать.