Агония

Он ведь про нее забыл. Так, как можно забыть только про очень хорошую мать. Забыл так, как может забыть только заласканный и залюбленный ребенок, уверенный, что его всегда примут и поймут. Даже если не поймут, то все равно примут. Любого. С ошибками, с проблемами, с горестями и радостями. Он придет домой, и мать примет его с распростертыми объятиями. Привык, что так оно и есть, всегда так было, и эта привычка переросла в некоторое равнодушие к материнским чувствам и переживаниям. Но после их откровенного разговора Вадик решил больше никогда не оставлять между ними недосказанности, рождающей то самое бетонное непонимание. Вернулся он, дабы мама в очередной раз не сделала неправильных выводов и не разрослись в ней сомнения, как раковая опухоль.

Вадим вернулся, чтобы пообещать матери, что больше никогда в жизни про нее не забудет.

* * *

После ужина Вадим не поехал домой, а остался ночевать у родителей. С отцом они больше не пересекались: тот пришел поздно, утром уехал рано. Вроде не первая такая стычка с главой их семейства, знал Вадим прекрасно и его, и себя, и на этот раз был уверен в своей правоте, но все равно разговор оставил беспокойный осадок, внеся в душу сумятицу и напряжение. Еще и Регина голову морочила. То она в ванной — не могла поговорить, то спала — звонок пропустила.

— Вадь, ну чего ты ее достаешь? Сам отправил к маме, сам покоя не даешь. Пусть девчонка отдохнет, — пыталась урезонить его Светка.

— Потому что мутит, — хмуро проговорил Шамрай, глядя в телефон и читая очередное невразумительное, по его мнению, сообщение.

— Что она может мутить? — посмеялась сестра. — Раненая наша Киса.

— Не напоминай! И ничего веселого тут не вижу! — рыкнул он.

Но Светлана сегодня отличалась не только хорошим настроением, но и поразительным бесстрашием, поэтому отважно предположила:

— Может, она решила с подружками встретиться.

— С какими подружками?

Угрожающий тон сестру не смутил, она налила себе еще кофе и откусила печенье, всем видом показывая, что в ближайшее время оставлять брата наедине с собой не собирается.

— Откуда я знаю, с какими? Что у нее там подружек нет?

— Я сейчас в Тулу уеду! — угрожающе предупредил Вадик.

— Что там Реня пишет?

— Это не Реня. — Шамрай посмотрел сестре в лицо, явно раздумывая о чем-то своем. Видимо, приняв какое-то решение, он что-то кому-то ответил и сдернул со спинки стула футболку, которую бросил туда, выйдя из душа, но так и не надел. — У нас гости.

— Кто?

— Анюта, — брезгливо произнес он и натянул футболку.

— Кто-о-о?! — воскликнула Светлана, ошалев от ее наглости.

— Не ходи за мной. Я сказал — сядь! — приказал Шамрай. — Я не шучу. Не вмешивайся.

Но сестра соскочила с барного стула, не собираясь пропускать ни слова из предстоящего разговора.

— Не буду я вмешиваться! Я только послушаю…

Вадим вышел в коридор, соединяющий жилую часть квартиры с лестничной клеткой. Дверь он открыл, но пройти внутрь нежданной гостье не предложил, каменно застыв в проеме.

— Мы можем поговорить? — спросила Рейман, смутившись.

— Я слушаю.

— Мне Регина нужна, я бы хотела с ней встретиться, — начала Анна Игоревна и отступила на шаг, увидев, как изменилось выражение лица Шамрая. Не успел он и слова сказать, она начала оправдываться: — Ты не понял. Мы бы хотели решить все миром. Любые деньги. Сколько хотите. Все издержки по лечению и моральную компенсацию, все, что хотите, только не надо ничего… против Владика. Того, что сделал ваш отец, достаточно. Мы все оплатим. Все, что нужно. Давайте договоримся, — зачастила она, захлебываясь собственными словами. — И… как бы… у нас и так взаимозачет… мы же тоже не сообщали в полицию… заявление на тебя не подавали… — добавила женщина и сразу пожалела, что сказала это.

— Ох*еть взаимозачет! Вы, Анна Игоревна, хер с хреном перепутали! Радуйтесь, что справка о побоях, которую Регина получила, еще не ушла, куда надо! А то ушлепок ваш отгребет все, что можно, начиная с покушения на изнасилования и заканчивая покушением на убийство, и надолго сядет! Если психолого-психиатрическую экспертизу пройдет! Но что-то мне подсказывает, что ее он не пройдет, а в дурке тюремной из него быстро овоща сделают! Деньги свои себе в задницу засуньте! Если хоть кто-нибудь посмеет потревожить мою семью или мою женщину, я вас всех живьем закопаю! Тебя, твоего сыночка и твоего муженька! — с вдохновленной яростью проорал он и захлопнул дверь, не дожидаясь реакции Анны Игоревны.

— Что она там про отца сказала? — засуетилась Света, ступая за братом по пятам.

— Не знаю, не понял, — проворчал Вадя. Вернувшись на кухню, он глотнул холодного кофе, чтобы смочить пересушенное злобой горло, достал телефон и послал, вернее, прорявкал Регине голосовое сообщение: — Реня, если ты сейчас не ответишь, я приеду в Тулу и надеру тебе задницу!

— Вадька, ей-богу, отстань ты от нее. Если тебе скучно, давай Соньку позовем, — пошутила Света, но тут же пошла на попятную, поняв по взбешенному лицу брата, что на этот раз перегнула палку. — Вадя, я пошутила! Это была проверка! Скажу Рене, что ты молодец — проверку прошел с достоинством.