Агония

— Обижаешься, я знаю. Он успокоится, он же не против тебя, не надо с ним воевать и что-то ему доказывать, просто для него это все очень неприятно, для него это тоже — личное. Своего рода предательство со стороны Реймана. Да оно и есть — чистой воды предательство. Ты как угодно можешь к этой семье относиться, но мы с родителями всю жизнь дружили, многое вместе пережили. И раньше между нами все было по-другому. Проще, добрее, что ли… но жизнь, наверное, меняет людей. Иногда, к сожалению, не в лучшую сторону.

— Я не обижаюсь, я просто устал. У меня были сложные переговоры, куча дел, приехал, а тут это…

— И вообще, что это за скандал, я ничего такого не планировала!

— Прости, мам. Мы с отцом забыли, что все скандалы в этом доме должны быть только по твоему плану и с твоего разрешения, — усмехнулся Вадим.

— Вот именно! Обнаглели без спроса скандалить! Наорали друг на друга и разбежались, а мне теперь думай, что делать со всем этим? — высказала она, как выдохлась. — Поужинаешь? Отец так и не ел ничего, все остыло. Да и я сама не ела. Что ж нам теперь по разным углам разбегаться? Утрясется же все, дай бог.

— А что на ужин? — поднял крышку с широкой кастрюли, стоящей на плите.

— Кролик в сметане.

— Класс. А где ты кролика взяла?

— С утра сходила на охоту, убила кролика и вот зажарила его на ужин. Да в магазине! Где я еще могла его взять? — смеясь, воскликнула мать.

— Светка расстроится, она так любит кролика в сметане.

— Так я думала, вы вдвоем приедете.

— Мне еще Светки тут не хватало, — проворчал Вадим.

— Я тебе «с-собойку» дам, отвезешь ей.

— Не надо мне ничего давать, я ничего с собой не потащу.

— Потащишь, куда ты денешься, — уверенно усмехнулась Ангелина Дмитриевна. — Так, хватит шнырять по кастрюлям, сядь за стол, я сама тут разберусь. Может, по коньяку?

— Я же за рулем, мама.

— На этот случай у нас есть трезвый водитель.

— Трезвый водитель, по-моему, куда-то повез отца. Кстати, куда папа стартанул? — Вадим стянул с себя куртку и бросил тут же на стуле.

— Не знаю.

— Скажи ему, пусть ни во что не вмешивается. Это мои дела, я сам разберусь.

— Хорошо.

Некоторое время Ангелина Дмитриевна пытливо смотрела на сына, потом тихонько выругалась и проговорила:

— Точно мне пора что-нибудь для мозга пить. Забыла, что хотела сказать. Вот прям мысль из головы вылетела. Ладно, потом вспомню. Как Регина?

— Не знаю. Сейчас позвоню ей. Еще не звонил, как в Москву вернулся.

— Ой, ну зачем? — забеспокоилась она. — Поздно уже, она спит, может. Не тревожь.

— Ничего страшного. Если спит, то проснется, скажет, как себя чувствует, и снова ляжет спать.

Пока мать разогревала еду и накрывала на стол, Вадим переговорил с Региной. Можно написать сообщение, но он предпочел позвонить, потому что хотел слышать ее голос, а не получить кучу улыбающихся смайликов.

— Спать собирается. Телевизор смотрит. Говорит, нормально себя чувствует.

— Бедная наша девочка. Скучаешь? — спросила мама с сочувствием.

— Нет. Не скучаю. Я рад, что она свалила. Я ж только и мечтал, что вернусь в Москву и сразу куда-нибудь ее отправлю с глаз долой, чтобы не видеть.

— Дурной! Что за шутки!

— А что за вопросы?

— Вспомнила. Про коньяк. Вернее, про машину. Домой на такси поедешь, а завтра я к тебе приеду и машину пригоню.

— Да ни за что на свете. Я тебе машину не доверю, ты у нас право-лево путаешь. Сама угробишься и машину мне угробишь.

— Сынок, знаешь, что! — внушительно произнесла мать.

— Что?

— Главное, хер с хреном не путать, а право-лево можно! — как всегда, безобидная фраза из уст родительницы прозвучала изречением.

— Мамочка, дай бог тебе здоровья, доставай коньяк, — рассмеялся Вадим.

Два раза повторять не пришлось. Ангелина Дмитриевна достала из шкафа початую бутылку «Хеннесси», которую они с сыном начали распивать в прошлый раз, и рюмки.

— Мамуля, твоя подруга тебя бы сейчас распяла за стопки.

— Ага, мы не любили — нам не понять. А то как же. Нужны бокалы. И чтобы обязательно с золотой каемочкой. И на просвет чего-то там посмотреть, чтобы все засверкало. Ну их нахрен. Мы не аристократы. Я люблю с рюмочки. Немножко налить — одним глотком выпить. Давай, сынок, чтобы все не как у этих, у которых бокалы с золотой каемочкой.

— Твое здоровье, мамуля, — поддержал сын.

— Ну и хорошо, что с отцом поругался. Правильно, — выпив, сказала мать, и тепло, согревшее внутренности, успокоило суету ладоней. У Вадика нервная система крепче, он бы обошелся, а вот Ангелине Дмитриевне этот глоток крепкого спиртного был просто необходим.

— Ты только что возмущалась.

— Я передумала. Молчание не всегда означает мудрость. Что ты пришибленный, что ли, чтобы молчать? Вадюша, а ты вернулся — что-то хотел сказать?

— Справку забыл, — кивнул на куртку, хотя это было неправдой, вернулся он не поэтому.

Вадим вернулся, потому что сам себе пообещал никогда больше не забывать про мать.