Агония Хана

Империя Сансара…в руках малышки Эрдэнэ. Что ж, это будет отличное приданое для его девочки…шансы которой выйти замуж не так уж и высоки. С таким состоянием они станут выше, чем у самой непревзойденной красавицы. С руками, ногами и всеми пальцами на руках.

– Чтобы попасть в твой гадюшник, я отдал свои шахты Одулу. Кто он такой и как вернуть их обратно?

Албаста рассмеялась беззубым ртом, а его передернуло от гадливости. Более омерзительного существа он еще никогда не встречал. Голая и висящая над чаном с водой, с пасмами мокрых волос, прилипших к лицу, без парика. Она напоминала ему Голлума, только с маленькими глазами.

– Одул…мелкая сошка…ты отдал шахты не ему.

– А кому?

– Когда отпустишь, скажу.

– Хрена тебе. Сейчас скажешь.

Сглотнула, дернулась всем телом. Она все еще пыталась переиграть, обхитрить, что-то урвать, и это невольно вызывало уважение вместе с презрением. Потому что у этой ползучей гадины нет ничего святого. Потому что она на волоске от смерти вгрызается в свою никчемную жизнь. И не может уйти достойно.

– Убери кипяток. Мне уже обжигает пальцы. Тогда я назову тебе имя.

– Ничего, повиси над кипятком, чтоб понимала, какая смерть могла бы тебя ждать. А имя ты мне и так назовешь. Ты ведь не хочешь, чтобы я сварил бульон из твоих очаровательных ножек?

– Значит, ты меня не убьешь?

Закричала с надеждой, и в черных глазах блеснули слезы. А ведьма, оказывается, умеет плакать. О своей шкуре.

– Говори, на кого работает Одул?

– Это страшный человек…тебе лучше не знать его имени. Поверь. Пословица – меньше знаешь крепче спишь, как никогда актуальна в этом случае.

– Тебе реально кажется, что мне все еще может быть страшно? Или ты, безмозглая тупая дура, думаешь, что, если не кинешь мне жирного мяса, сможешь уцелеть? Давай! Заставь меня захотеть выполнить свое слово и отпустить тебя! Пока что мне не интересно!

– Спроси у Дьявола, на кого работает Одул…

Хан прищурился и склонил голову на бок.

– А при чем здесь Дьявол?

– Так он тоже работает на него…

– На кого?! – проревел Хан. – Говори, на кого, или я поджарю твои пальцы!

– На…Самдана.

– Это что за неизвестный ублюдок?

– Это предводитель мафиозного клана Тургэн. Слышал о таком или ты не в курсе, кто на самом деле заправляет всем темным дном в Монголии?

Он слышал. О клане Тургэн слышали многие, но никто и никогда не видел членов этой группировки лично. Их называли призраками, потому что никогда не встречали. Никто не знал имени их предводителя, никто не знал – есть ли они на самом деле. Но их боялись до дрожи и до обморока. Им отдавали дань, им платили налоги быстрее, чем государству.

– Не скармливай мне басни!

– Не веришь? Спроси у своего братца! Ведь он – один из Тургэнов!

И расхохоталась снова. Захотелось выбить ей оставшиеся зубы, и он с трудом сдерживался, чтобы не сделать этого. У Хана завибрировал сотовый, и он ответил.

– Да!

– Нашли. Здесь, мать вашу, целое состояние…и часть этого золота принадлежит тебе!

– Ну что? Отпустишь меня? – прохрипела Албаста и с надеждой посмотрела на Хана. – Я тебя не обманула! Сдержи свое слово, Тамерлан!

– Конечно. Я же обещал.

Подошел к ней, дернул стальное кольцо и отпрыгнул в сторону, когда Албаста с всплеском нырнула прямо в кипяток. Адский крик сотряс стены.

И он не ушел. Он до последнего смотрел на ее агонию. Пока не исчезла под водой…а потом не всплыла.

Чтобы окончательно убедиться, что она мертва, Хан достал тело и обезглавил, а потом снова отправил обратно в чан. От нее не должно ничего остаться. Даже праха. Она не заслуживает быть погребенной. Пусть ее душа никогда не найдет покоя. Пусть ее кости исчезнут под развалинами этого цирка. Жаль только, что пришлось отпустить без мучений. Но он обещал. А Дугур-Намаевы всегда держат свое слово.

Хан не потушил огонь под чаном, а быстрым шагом вышел из помещения. Выдыхая полной грудью, легкими, которые словно раскрылись после ее смерти, как будто он снова смог дышать. Как будто с ее исчезновением стало не так черно на душе, не так грязно. Эта старая, больная на голову сука ужасала даже его. Никогда не видел такой безумной жестокости, такого никчемного существования, такой самолюбивой и живучей гадины.

Они ждали Хана на улице. Две любимые девочки. Две его самые бесценные драгоценности, которых он почти потерял. Они бросились к нему вместе, и он рывком обнял их за шеи, притянул к себе, по очереди целуя золотую и черную головку. Да. Теперь он хотел домой. Хотел уехать из этого проклятого места…

– Все. Все кончено. Она мертва. Окончательно. Я лично в этом убедился.

– Тамерлан…

И дрожь по всему телу от своего имени ее голосом. Так, что сердце заходится от болезненного наслаждения. Только она называла его так – Тамерлан. Только она не признавала его кличку и никогда не говорила ему Хан.

«– Для меня ты – мой хозяин, господин, муж мой и любимый, мой Тамерлан. А Хан ты для них. Хан слишком безлик, слишком для всех. А мой Тамерлан только для меня.

– Твой Тамерлан, твой, птичка! Только твой!»

– Пойдем… я хочу тебе кое-что показать. Ты должен увидеть ее.

– Что увидеть?