Агония Хана

Ник провел меня к столу и познакомил с гостями, я кивала и глупо улыбалась на комплименты. Я чувствовала себя беспомощной, особенно потому, что сейчас я всецело зависела от Николаса, и только он поддерживал беседу. А я рассеянно смотрела на лица вампиров, так легко узнаваемые, ведь я видела их по телевизору, и не раз. За масками добродушных политиков и шоуменов прятались чудовища, бесчувственные монстры. Женщины бросали на меня любопытные взгляды. Я бы сказала полные зависти. Они громко смеялись. Иногда задавали мне вопросы, и я отвечала, стараясь соответствовать их манере. Постепенно вечер превращался в пытку. С одной стороны Николас, с другой эти дамы, которые так и норовили застать меня врасплох самыми нелепыми вопросами.

Мужчины удалились в кабинет, а я осталась наедине с «пираньями». Одна из женщин, довольно известная певица, с самой очаровательной улыбкой спросила:

- Наверное, трудно быть женой Николаса Мокану, когда все женщины от него без ума? Признайтесь, ведь Вы ревнуете его… ох, я бы ревновала к каждому столбу.

Ревновать? Я никогда не задумывалась об этом, пожалуй, я еще ни разу не испытывала подобное чувство:

- Ревность унижает. Свобода - это высшая ценность, и если любовь не даёт вам свободы, тогда это не любовь.

Женщины переглянулись, и та, что спросила, засмеялась:

- А кто говорит о любви, дорогая? Все мы вышли замуж, потому что это было выгодно. Вы ведь не хотите мне сказать, что Вас с мужем связывает… ха… любовь? Все знают, как Николас падок на красивых женщин. Сегодня он Ваш, завтра…

- Ваш? Думаю, Вашим он был всего на одну ночь, и, наверняка, до того, как мы с ним познакомились. Вы уже были замужем или в активном поиске?

Улыбка с ее лица мгновенно пропала. Ей не понравился мой ответ. Она не привыкла, чтобы с ней говорили таким тоном, но промолчала. Перевела разговор на другую тему, а я вдруг подумала о том, что как жене Николаса, мне позволено все – даже нахамить этой размалеванной дуре, жене вице-мэра, знаменитой приме, и она проглотит. Так кто тогда Николас в этом мире? Сколько власти он имеет? Ответ напрашивался сам собой – его власть безгранична.

Мужчины вернулись через несколько минут. Николас улыбался. Похоже, у него было чудесное настроение, в отличии от меня. Судя по всему, сделка состоялась.

- Расслабься, - шепнул он мне, - Ты у себя дома. Ты – хозяйка, и они об этом знают.

Хозяйка? Почему то мне так не казалось. Он хозяин, а мне позволено играть роль, и не более того.

- Не усложняй, хорошо? - добавил он так же тихо, и я поняла, что он знает, о чем я думаю. По телу прошел холодок, - Развлекайся. Тебе ведь понравилось чувство вседозволенности? Когда ты можешь сказать все, что хочешь? Пока ты со мной – тебе можно все.

У меня возникло едкое чувство, что это ненадолго.

Ник подошел к ди-джею и что-то ему сказал. А через минуту заиграла музыка. Удивительно, что с нами иногда делает знакомая, но уже забытая мелодия. Это пугающее и одновременно завораживающее чувство – он знает, какую музыку я люблю. Более того, его недавний комплимент… песня словно повторяла то, что он сказал. Мой муж словно говорил мне: «я все о тебе знаю, знаю так много, что ты не поверишь… и да, я знаю даже это… не правда ли, тебе нравится?». Или это очередная уловка, чтобы очаровать непокорную жену. Завоевать и доказать, кто здесь главный. Мне не нравились эти резкие перемены в нем. Они не сулили ничего хорошего. Для меня.

- Потанцуем? – тяжелый взгляд синих глаз проник под кожу, отравляя ядом и пробуждая то ли ледяной холод, то ли пожар.

А разве я могу отказать, когда он спросил это так громко, намеренно лишая меня возможности дать отрицательный ответ.

- Безумно красивая песня, - и больше не спрашивая моего разрешения, Ник обнял меня за талию и требовательно прижал к себе. Он танцевал очень легко, уверенно вел меня в танце, а я не могла расслабиться, напряжение было столь велико, а от постоянного усилия соблюдать между нами дистанцию спину сводило судорогой, и болела шея.

«You are so beautiful to me 

You are so beautiful to me 

Can't you see…» ¹

Хриплый голос певца окутывал дымкой очаровательного соблазна и иллюзий. Романтичный зверь… как противоречиво. Жестокая нежность, порабощающая властность. Ему может нравиться такая музыка? Невероятно.

- Зачем это все? – спросила я, отодвигаясь как можно дальше, но мне было достаточно и его ладони на моей талии, чтобы лишиться привычного внутреннего равновесия.

- Пытаюсь быть милым, - усмехнулся Ник, сверкая белоснежными зубами.

- У тебя плохо получается, - ответила я и наступила ему на ногу.

- Ты отвратительно танцуешь, - все та же наглая улыбка, обескураживающая, заставляющая забыть, как он чуть не перегрыз горло Александру у меня на глазах.

- Тогда отпусти меня. Я много чего делаю отвратительно.

- Меня бесит слово «отпусти», не произноси его при мне никогда.

Улыбка исчезла, и взгляд стал тяжелым. Как быстро менялось его настроение. С ним рядом, как на Американских горках. Всегда страшно, на любом повороте.