Агония. Кремлевская элита перед лицом революции

Если режим кремлевского паханата будет на каждом углу повторять, что причины путинской агрессии против Украины вовсе не в страхе перед примером Майдана и не в мелких неудовлетворенных амбициях тех, кто тоскует по временам, когда «нас все боялись», а в глобальной войне двух систем цивилизационных ценностей, в это в конце концов вынуждены будут поверить и на Западе. И начнут вести себя соответствующим образом. Так, как надлежит в глобальной войне за самое ценное. За образ жизни. Поэтому заклинания о глобальной войне цивилизаций имеют характер самосбывающегося пророчества. Это тот самый случай, когда заклинания способны творить новую реальность. Если вы будете взывать к духу войны цивилизаций, собирая под знамена крестового похода против «западной либерастии» традиционалистов и «консервативных революционеров» всех мастей, вы эту войну получите. И я не обещаю вам, что эта война останется «гибридной».

5 января 2015 г.

Доктрина Путина, или Ядерная русская весна

В середине 70-х годов широко обсуждалась концепция так называемой ограниченной ядерной войны, сформулированная тогдашним американским министром обороны Джеймсом Шлессинджером. До этого и в США, и в СССР считали, что ядерная война между ними может быть только тотальной – на полное уничтожение противника. При этом ни одна из сторон не имела технической возможности нанести полностью обезоруживающий первый удар, то есть обезопасить себя от столь же уничтожающего удара возмездия. У каждой из сторон в наземных пусковых шахтах находилась лишь часть стратегических ракет, причем не все они могли быть известны потенциальному противнику. Часть этой части ракет могла быть запущена до того, как ракеты наносящей первый удар стороны достигли бы их шахт. Другую часть ракет несли находящиеся на боевом дежурстве подводные лодки и стратегические бомбардировщики.

Даже если бы у одной из сторон появилась возможность уничтожить все это превентивным ударом, реализовать эту возможность она все равно бы не смогла, не подвергая угрозе гибели себя саму. К 1980 году у США было 15 тысяч ядерных боеголовок, у СССР 10 тысяч. Сколько ядерных боеголовок пришлось бы задействовать одной из сторон, чтобы «обездвижить» противника? Между тем ученые предупреждали, что единовременный взрыв только пятисот зарядов вызовет эффект «ядерной зимы», которая вообще уничтожит высшие формы жизни на планете. А самые оптимистичные утверждали, что хватит и трехсот. Поговаривали, что ученые намеренно занижают число необходимых для «ядерной зимы» зарядов, чтобы охладить пыл любителей поиграть мускулами. Однако желающих проверить теоретическую модель экспериментально находилось мало.

В этих условиях неотвратимость уничтожающего удара возмездия была главным фактором, удерживавшим стороны от нанесения первого удара. Доктрина же Шлессинджера допускала ограниченное применение ядерного оружия не с целью полного уничтожения противника, а для того, чтобы избежать серьезного поражения в ходе военных действий, ведущихся обычными силами. Например, нанесение нескольких ядерных ударов по скоплениям войск Варшавского договора в случае их глубокого прорыва на территорию стран НАТО в Европе.

Теоретически такой прорыв был вполне вероятен. Варшавский договор имел в Европе значительное превосходство в численности вооруженных сил и в количестве обычных вооружений (в частности, танков). СССР, конечно, может ответить такими же ударами, но его наступление будет остановлено. То есть доктрина Шлессинджера предполагала, что обменивающиеся ограниченными ядерными ударами стороны будут стремиться соблюдать симметрию.

Советская пропаганда негодовала: американцы играют с огнем! Никакой ограниченной ядерной войны быть не может. Любое, даже разовое, применение ядерного оружия одной из сторон неизбежно запустит спираль ответных ударов, идущих по нарастающей. Стороны просто не смогут остановиться, пока не расстреляют весь боезапас. Шлессинджер сеет опаснейшие иллюзии о возможности применить ядерное оружие и при этом избежать всеобщей гибели. Он подталкивает мир к катастрофе. Надо не придумывать сценарии «нефатальной» ядерной войны, а сделать так, чтобы само обсуждение ее возможных сценариев считалось недопустимым.