Агонизирующая столица. Как Петербург противостоял семи страшнейшим эпидемиям холеры

В тот же день не стало инженер-генерала графа Карла Ивановича Оппермана, героя Отечественной войны 1812 года. Обстоятельства его смерти снова напоминают нам о том, что заблуждения насчет холеры были тогда свойственны не только простонародью: по словам современника, умер Опперман «в твердой уверенности, что его стаканом воды».

В тот день, первого июля, в Рождественской больными, плачем с плачущими и предаем земле тела усопших от губительной холеры. Между тем мы ежедневно приносили жертвы Богу, приносили мольбы и моления с коленопреклонением и с дымом кадильным Отцу Небесному о помиловании. Да и постились перед Петровым днем две недели. А гнев Божий все еще продолжается в Петровом граде, холера ходит по бедному народу, да и нам угрожает»;

«Милости хощу, а не жертвы, глаголет Господь»;

«Устраивайте миром больницы от избытков ваших; снабжайте оные всем нужным для одежды, пищи, пития и лекарства больных; странных и бедных вводите в оные. Там от щедрот ваших накормят алчущих, напоят жаждущих, оденут нагих, согреют охладевших и честно погребут усопших. Все сии добрые дела вместо вас – сделают врачи, привыкшие обращаться с таковыми болезнями. Но все пособия, врачами оказанные страждущим, Господь вменит вам и вашему милосердию».

Возблагодарив иногородних купцов за устройство больницы и призвав всех собравшихся к милосердию, Матвей Яковлевич завершил свою речь на подъеме: «Пловцы! не бойтесь более болезни. Вам помощь здесь и пристанище готовы на самом берегу реки от своих и чужих, от дальних и ближних.

А вы, речные устремления Невы, веселящие Божий град! Напояйте своими целебными водами больных и здоровых, и на светлых волнах своих несите всякое обилие от земли благих державе Николаевой!»

Целебные воды: еще одно свидетельство тому, как мало знали тогдашние врачи о механизмах переноса холеры.

Но рано, слишком еще рано зазвучали в речи Мудрова оптимистические ноты, болезнь далеко еще не собиралась уходить из города, и в этом Матвей Яковлевич вскоре смог убедиться самолично. Однако врачи в самом деле делали многое. Медицинский совет, например, внимательно следил за всем происходящим и незамедлительно распространял любой позитивный опыт борьбы с холерой. 2 июля, например, в «Северной пчеле» он опубликовал новые рекомендации горожанам, советуя при первых признаках холеры «употреблять порошок пережженого ржаного хлеба с квасцами» и предлагая использовать это «простое и невинное средство» как минимум до прибытия врача к больному.

«Сверх сего не бесполезно напомнить, что при употреблении разных наружных средств, которые похваляются для лечения холеры, как то натираний, припарок, паров и тому подобного, должно поступать с неутомимою деятельностью, не взирая на то, что страдальцы, при подавании им таковой помощи, нередко просят, умоляют дать им отдохновение, покой. Страждущий должен быть содержим в состоянии большего или меньшего бодрствования, производимого каким бы то ни было образом, до тех пор, пока не начнет оказываться пульс, пока существенные явления холеры, рвота, понос, судороги не утихнут, багровый цвет согбенных рук и распростертых ног не возвратиться к своему телесному цвету, не оживет лицо и не переменится могильный голос, пока наконец не воспоследует повсеместный благодетельный теплый пот, а особливо отделение мочи».

В этом же номере «Северной пчелы» имеется и заметка, ярко характеризующая не только тогдашнюю борьбу с холерой, но и нравы булгаринской газеты. Несомненная скрытая реклама, за которую, надо полагать, было неплохо заплачено в карман Фаддея Венедиктовича: «Титулярный советник Гинтер, страдавший болезнью холерою в высшей ее степени, воссылая моления к Богу и благодарение Его Императорскому Величеству, Августейшему своему Государю, дерзает сим объявить, что спасением своим от неминуемой смерти обязан он известному Лейб-Медику Семену Федоровичу Вольскому. Гинтер был первоначально пользован Семеном Федоровичем в квартире своей, а потом, по усилении болезни, по назначению его, перевезен в учрежденную для сего в Екатерингофе больницу, где и получил совершенное исцеление. Больница сия представляет редкий образец по отличному ее устройству и искусному лечению; самые служители, солдаты Инженерного Корпуса, являют пример редкого усердия и радушия, с какими они прислуживают больным. Всем сим одолжено заведение сие благим попечением Господ Попечителя больницы Его Сиятельства Князя Голицына, Лейб-Медика Семена Федоровича Вольского и Доктора Ст. Сов. Родде.

Гинтер навсегда сохранит священную признательность к высоким особам, коим он обязан вместе с многими спасением жизни. Слава и благодарение Богу и Государю Императору!».

Семен Федорович Вольский, надо сказать, был врачом весьма известным и авторитетным – так что благодарил его титулярный советник, возможно, и не зря. Но сам чрезмерно паточный тон публикации заставляет усомниться в абсолютной чистоте его намерений.