Аграрная история Древнего мира

Но, невзирая на это, древние роды, естественно, старались воспрепятствовать вторжению новых родов в их среду также и путем дискредитирования денежной наживы. В позднейшее время даже в приморских городах только [277] и связанное с ней занятие крупной морской торговлей считались достойными порядочного человека. Понятия, господствовавшие в кругу настоящей земельной аристократии, официально совершенно отвергали всякий «заработок» в собственном смысле и безусловно, само собой разумеется, личное участие в купле и продаже с целями наживы и даже личный труд. В Спарте — в результате военной организации — не только ремесленник и торговец (мелочной, как и оптовый) лишены права занимать должности и не обладают полными гражданскими правами — ведь они периэки — но спартиату прямо воспрещено собственным трудом добывать заработок, как занятие, не соответствующее его сословию — как нашим офицерам. Но с другой стороны — и это представляет резкий контраст как раз афинской демократии — здесь не является невозможностью принятие несвободнорожденных, даже детей илотов, в сословие граждан и даже полноправных граждан, так как, соответственно чисто военному характеру государства, военное воспитание составляет основу сословной обособленности «спартиатов», а не «кровь». В Фивах, где долгое время было в ходу сражение на колесницах, должник как таковой (так как он или отдавал самого себя в залог, или продавал свое имущество за долг с правом выкупа) считался, как в древнейшую пору, лишенным своего сословного положения и должен был в течение 10 лет воздерживаться от появления в народном собрании, [278], чтобы получить право быть выбранным на какую-нибудь должность. Правда, в Афинах, наоборот, все должности (за внушающим некоторые сомнения исключением протостратега[279]) замещались по жребию, и демос был избавлен от налогов благодаря литургиям имущих классов; однако разница между джентльменом — владельцем ренты — и человеком, живущим своим трудом, продолжает существовать, несмотря на «демократию», в общественной оценке, и ясно выступает, например, в речи Демосфена за венок, хотя она и была обращена к представителям демоса.

Тот факт, что военное сословие владельцев рент в полисе гоплитов (Hoplitenpolis) не являлось сословием вельмож, но по своему имущественному положению и согласно обычаю как раз в эпоху развития своего самосознания принуждено было жить просто и «буржуазно», имел решающее значение для развития характерных черт эллинской культуры — в частности также и эллинского искусства. Национальные состязания, гимнасии с их проникшей из Спарты и имевшей такие большие последствия санкцией наготы, — ничего подобного никогда не могло бы возникнуть при дворах этрусских или римских, или восточных «вельмож»: это не соответствовало бы их «достоинству» (этрусские атлеты, например, по мнению специалистов, уже по своему внешнему облику, профессиональные атлеты, которые, как в Риме позднейшего времени, выступали за деньги перед господами как перед зрителями).

Ход развития, ведший прежде всего к партикуляризму аристократического полиса (Adelspolis), затем к государству гоплитов и далее — в наиболее богатых городах — к радикальной демократии, определил в Элладе (как и в Риме) и специфически «светский» характер культурного развития в противоположность теократии Востока. Главная причина этого различия лежит, во всяком случае, не в различии экономического могущества храмов. Ибо и в Элладе они были иногда крупными землевладельцами; крупнейшие владения принадлежали Дельфам после «священной войны», давшей храму область Кирры и Крисы[280], которую с тех пор стали сдавать колонам. И сокровища, принадлежавшие храмам в Греции, исполняли то же назначение, что и на Востоке. У храмов были свои эргастерии, как в Египте, и они давали взаймы. С другой стороны, они служили депозитными кассами (быть может, выкуп рабов на свободу богом храма объясняется также тем, что боги служили сберегательной кассой для рабов, потому что только у них пекулий раба был в безопасности от везде угрожавших ему на законном основании посягательств со стороны господина; конечно, гарантия свободы освобожденного раба со стороны бога тут также играет ту роль, какую она играла первоначально). Они были прежде всего в классической период (позднее, в эпоху эллинизма было иначе) единственными настоящими кредиторами государства и местами для сбережения государственного военного фонда: сокровищница богини Афины так же, как и сокровищницы Дельф и Олимпии[281] (значение которых для пелопонесцев оценивает Перикл у Фукидида), играли эту роль (олимпийская еще в очень позднее время).