Аграрная история Древнего мира

Что греческая «ипотека» лишь позже была импортирована, доказывает самое ее имя. Но и «fidula», т. е. уговор, согласно которому формальная продажа должна считаться отмененной после уплаты долга, — залог в обеспечение уплаты — впервые становится основанием для иска, во всяком случае, в течение позднейшего развития. Первоначально эта сделка является предметом «fides». Она рассматривалась в суде цензора как судьи нравов после того, как он узурпировал соответствующие полномочия. Позже, очевидно, как раз потому, что первоначально отсутствовало право формального иска, нарушение «fiducila» [доверие] рассматривалось как влекущее за собой инфамию, как и другие подобные проступки против верности и доверия в гражданском обороте. Так опять возник заклад в обеспечение уплаты (das Einl"osungspfand). Но, чтобы для времени Двенадцати таблиц отношения так сложились, что залог в обеспечение уплаты еще не существовал, кажется мне, согласно всем аналогиям, для торгового города совершенно невероятным: его (кажущееся) непризнание означает здесь гораздо более вероятно (равно так же, как и непризнание возникавшего путем персональной экзекуции рабства) (Exekutionssklaverei) устранение его: попадавшие в кабалу за долги люди (Schuldklaven) и залог земли, составлявшие вместе социально-политический crux всей ранней античной эпохи, должны были сразу исчезнуть. Земля и свободный гражданин, который ею владел, являлись теперь основами военной силы и — в форме взымавшегося в виде принудительного займа «трибута» (tributus») — финансовой силы государства. Древнейший «ценз» (census) был, очевидно, кадастрированием людей (свободных плебеев, клиентов, рабов) и рабочего скота для натуральных повинностей (die Hand-und Spannfronden) древнего полиса: «res mancipi» всегда определяли по этому признаку — быть способным быт объектом ценза. Для обложения натуральными повинностями плебеев служили в частности четыре городские трибы; отсюда фиксирование «» (см. выше). Теперь, правда, земля, как было замечено в таком большом торговом городе, как Рим, является, конечно, не единственной, но важнейшей основой оценки граждан: она входит в круг «res mancipi», она является основой деления на трибы. Земельное владение гражданина во всякое время должно быть очевидным со стороны своего размера. Оно, далее, не должно было дифференцироваться благодаря всякого рода лежащим на нем обязательствам и ограничениям — отсюда затруднения, которыми было обставлено обременение его залогом: в Афинах формулировка имущественной декларации заботилась о том, чтобы обремененное долгами владение при делении на классы не принималось в расчет[465] — и каждый владелец должен был совершенно так же свободно пользоваться им, как и городскими и плодородными «садами» («Garten»). Поэтому, но согласному преданию древности, Двенадцать таблиц особенно ясно выставляют право на проход (das Wegerecht) и обязанность давать проход (die Wegei asten) и обеспечивают безусловную доступность и (в то же время) ясную отграниченность каждого земельного участка посредством предписания иметь проход между участками шириной в пять футов (технически соответствующий эллинистическому ), не подлежащий уничтожению путем давности. Если уже это есть перенесение городского, т. е. садового права (Gartenrecht) на полевую землю, то в таком случае это есть род передела полей, который в течение этого периода, вероятно, через посредство самих Двенадцати таблиц, был применен к римской частной земле. Со своими принципами: 1) проведения сети общественных дорог, 2) образования из каждого fundus замкнутого владения — следовательно, существуют отдельные дворы, деревень нет — 3) удостоверения владения (Evidenthaltang des Besitzes) с помощью занесения на карту (Kartierung) и связывания всех полевых прав владельца с этим занесением на карту этот передел означал разрушение древнего деревенского и волостного строя и установление строго индивидуалистического земельного права и земельного хозяйства.