Агрессивность человека. Том 2. Социальная и этническая психология агрессии

Катарсис играет существенную роль во взаимодействии врача и пациента в ходе психоаналитического сеанса. Он не только уменьшает тревогу пациента, но и, как показал, например, П. Федерн, облегчает перенесение и катексис личности психоаналитика, генерализацию перенесения и катексиса и прореагирование по отношению к ситуациям, которые вызывают страх. Психоаналитик становится образом отца, особенно в тех случаях, когда пациент – истерик. Нередко происходит также контрперенесение, что облегчает идентификацию пациента с врачом и позволяет психиатру проявлять подлинный интерес к пациенту как личности. Катарсису способствует также воспроизведение содержаний памяти, вытесненных в бессознательное. Для успешного катарсиса следует устранить защитную “стену” между пациентом и авторитетными для него людьми, которые вызывают в нем тревогу и страх, что в психоаналитической ситуации выражается как стена между пациентом и психоаналитиком. Последний становится посредником в деле выражения тех антагонизмов, которые существуют между пациентом и другими людьми, для улучшения этих отношений. Сопротивление, которое оказывает пациент анализу, является зеркалом тех многократных фрустраций, которые он переживал в результате конфликтов между “я” и “другое – я” (эго и альтер-эго)[48].

Б. Агрессивные действия и адаптивный катарсис

Итак, нас интересует вопрос о том, приводят ли агрессивные действия человека к уменьшению его возбужденности и враждебности, то есть к катарсису? Видимо, в некоторых случаях борьба, а это означает – выражение агрессивности, приводит к катарсису. Исследования, в том числе экспериментальные, показали, что если человек фрустрирован, то возможность возмездия с помощью агрессивных действий уменьшает уровень его физиологической активации, тогда как при отсутствии такой возможности уровень возбуждения остается высоким. В экспериментальных ситуациях падение уровня активности испытуемых (в частности, уровня кровяного давления) наблюдалось в тех случаях, когда они имели возможность, фрустрируясь экспериментатором, делать ему ответные неприятности. У тех же испытуемых, которые не имели возможности возмездия, уровень кровяного давления, став высоким вследствие фрустрации, остался таким же до конца эксперимента[49].

Оказалось, что психофизиологические изменения в организме испытуемого зависят также от социальных факторов. Например, экспериментаторы с низким социальным статусом, даже не фрустрируя испытуемых, вызывали в них повышенную активность, особенно тогда, когда были убеждены, что не могут отвечать агрессией[50].

Дж. Хокансон и М. Бургес показали, что повышение систолического давления человека в условиях фрустрации – воображаемой агрессии и фрустрации – невозможности агрессии, было значительно больше, чем его повышение в контрольных условиях, а также в случае возможности совершения физических и вербальных агрессивных действий[51]. Повышение систолического давления наблюдается при различных видах фрустрации: при наличии угрозы для “я” личности, при блокаде целенаправленной деятельности и т. п. Повышение давления наблюдается сразу же после фрустрирующей фазы эксперимента. Когда же испытуемый отвечает на воздействие фрустратора агрессивными действиями, давление падает. Добавим, что повышение давления – явный признак того, что человек находится в стрессовом состоянии. А это означает, что названные выше фрустраторы одновременно являются также стрессорами.

В этих исследованиях получен, однако же, весьма любопытный социально-психологический факт: физиологическая активация, вызванная как угрозой в адрес “я”, так и вследствие блокады целенаправленной деятельности, редуцируется только тогда, когда возможна ответная вербальная или физическая агрессия, направленная на фрустратора с низким социальным статусом. Когда же фрустратор имеет высокий статус, падения систолического давления не наблюдается[52].

Агрессивные действия испытуемого могут быть прямыми (направленными против самого фрустратора) или перенесенными (направленными на замещающий объект). В одном исследовании было показано, что сила замещающей агрессии зависит от уровня сходства мишени (объекта агрессии) с настоящим фрустратором: чем больше сходства, тем сильнее агрессия[53]. Поэтому вполне справедливо заключение авторов этого исследования и Карла Макала, что настоящий катарсис может наблюдаться только тогда, когда агрессия направляется на настоящего фрустратора. Катартический эффект замещающей агрессии значительно слабее.

Когда испытуемые лишены возможности выражать свою агрессию и отомстить фрустраторам, они пользуются рационализациями и ругают кого-то другого.

В связи с этим можно выдвинуть следующую проблему: может ли агрессивность человека, его враждебность, найти выражение в его рационализациях? Проблема эта касается области более широкой проблематики взаимосвязи различных защитных механизмов личности.