Агуня

Чем дальше удалялась от Кощеева шатра, тем темнее становилось небо надо мной и светлее в моей голове. Постепенно встречный ветер сдул чары, наложенные сыном суккуба, и я начала приходить в себя. Чтобы не думать о Фильке и не рвать сердце, стала вспоминать услышанный рассказ. Судьба его, конечно, потрепала, но не сломала. Силён мужик! И как колдун — вон как ступу перехватил, затуманив мне голову тем, что обострил восприятие мира, и как менеджер. Линейную систему управления на всё Дремлесье внедрил, и, похоже, она у него отлично отлажена. С такой организацией дел Дедобаб сам должен золотые яйца для утреннего омлета поставлять, а не безобидных старушек за ними командировать. За раздумьями не заметила, как ступа стала заходить на посадку. Спасибо конструкторам за самонаведение к месту стоянки. Иначе в накатившей темноте не найти мне тускло светящиеся окна моей избы. Приткнувшись на боковой выступ сеней, служивший взлетно-посадочной площадкой, я выбралась из летательного аппарата и поплелась в дом, в темноте цепляя углы сундуков, ручки корзин и лукошек. Закатывать ступу внутрь не стала. Завтра с утра лететь, а дождя ночью не будет.

Инку, запивающему моим кофе ватрушки, которые ему подкладывал домовой, я не удивилась. Кивнула обоим, буркнув:

— Я сейчас, — достала из сундука банный халат, чистое полотенце и ушла в душевой уголок за печью.

Стараясь не смотреть в зеркало, содрала с себя парик и одежду, бросила в угол, наложив заклятие чистоты, и встала под горячие струи, желая смыть пережитый страх и расслабиться перед предстоящим нелегким разговором.

— Трофим, сердце моё, умираю от голода. Весь день маковой росинки во рту не было, — с этими словами присела к столу, надеясь, что голодную меня ругать будут не очень громко.

Но Инк спокойно жевал ватрушку и делал вид, что меня здесь нет. Домовой накрывал очередную поляну.

— Ваше высочество, удостойте чести, разделите со мной трапезу, — пригласила стража отужинать.

— Благодарю, сыт, — откусывая кусок, ответил начальник.

Ковыряя ложкой в каше, искоса поглядывала на него. Мне всё больше не нравилось такое настроение. Это было похоже на то затишье перед страшной бурей, о которой рассказывал сын Хоттаба.

— Сегодня была у Кощея, — начала я.

— Почему жива до сих пор? — равнодушно спросил Инк.

— Меня завтра убивать будут, — «успокоила» друга.

— Кто?

— Хранитель золотых яиц Бабодед.

— Дедобаб?! — хором поправили домовой и третий принц неведомого мне мира.

— Какая разница… — устало согласилась я и попросила: — Можно мне молока тёплого с мёдом? Иначе не усну.

— Филипп где? — не спеша выполнять мою просьбу, поинтересовался Трофим.

— Кощей его в заложники взял, и, если я до послезавтра не достану золотое яйцо, он погибнет.

— Условие трёх дней? — уточнил страж, который знал о наказе Френки.

Кивнула, не поднимая головы. Нельзя сейчас о котике думать, иначе расклеюсь и буду всю ночь рыдать в подушку, а мне завтра предстоит ответственное дело — яйца воровать.

— Тебе сильно попало за то, что я Василису переправила? — перевела разговор в другое неприятное русло.

— Ерунда. Но тебя оштрафовали на половину жалования.

— Мне еще и зарплату платят?

— Туристка, ты неисправима, — закатил глаза Инк, снимая дурацкую маску равнодушия, которую он надел, обидевшись на меня. — Договор подписала не читая?

Подвинулся по лавке ко мне, обнял за худые острые плечи и приказал:

— Рассказывай!

Отчёты, которые я дисциплинированно писала и отправляла через грузовой портал, были маленькими и сухими, как последний сухарь. Да и кому нужны эмоции в канцелярии? Казённый язык не подразумевает прилагательных. Зато в своём рассказе я вывалила на Инка всё! Предположения, догадки, выводы своих наблюдений и сбора информации и эмоции. Инк был благодарным слушателем: кивал, смеялся, хмурился, хмыкал. Его рука по-прежнему лежала на моём плече, согревая и успокаивая.

— Так вот я подумала, — заканчивая повествование, сказала я. — Давай богиню представим в качестве невесты. Кстати, где она сейчас?

— Не знаю, — Инк даже слегка отодвинулся, так не понравился ему мой вопрос. — Девица мне не отчитывается в своих действиях.

— Как?! Как это ты не знаешь, где Афина?! — зашипела я. — Ты, завернув её в свой плащ и прижав к груди, вынес из этого дома. Где теперь эта несчастная?

— Почему ты решила, что она несчастная? — отбивался страж. — Она капризная, взбалмошная, высокомерная…

Инк сделал паузу, чтобы набрать в легкие воздуха для продолжения перечня недостатков богини, но я перебила его.

— Отлично! Как раз то, что надо Кощею.

— Не жалко тебе царя? — хмыкнул друг.

— Жалко. Но будет думать в другой раз, как ведьму с фамильяром разлучать! — и, понимая, что строить умильные глазки, когда на лице нос размером с баклажан и подбородок, покрытый бородавками, поросшими редкими седыми волосками, просто попросила: — Инк, будь человеком, помоги разыскать Афину!

Страж со вздохом поднялся, собираясь на выход:

— Найду, приведу — мне тоже Фильку жалко. Ты завтра поаккуратнее с Дедобабом. Разное о нем говорят. Помни, что сбежать — это вовремя отступить.