Ай-ай и я

— Правда, — серьезно продолжал я. — И хотя в целом лекция была на должном уровне, мне кажется, тебе не стоило преподносить этим беднягам заведомую «липу».

— «Липу»? — через силу вымолвил он.

— Ну, может, не заведомую «липу», — уступил я. — Может быть, ты и впрямь считаешь, что ирбис обитает в Сахаре.

Он уставился на меня, потом вдруг сообразил, что я его разыгрываю.

— Умоляю, — сказал он, — ради Бога, не делай больше таких вещей. У меня чуть сердце не оборвалось.

Как раз в это время у Саймона возникли осложнения с нашими орангутанами. Огромный самец Гамбар с острова Суматра чрезвычайно ревниво охранял свою территорию и свою супругу Гину. И надо же было ему вбить себе в голову, что Саймон (чья шевелюра цветом весьма похожа на шерсть орангутана) — соперник, домогающийся расположения Гины. Завидев Саймона, Гамбар хватался за перекладину и раскачивался на ней, колотя висящую на цепи шину от грузовика, а завершал грозную демонстрацию силы тем, что сгребал в охапку Гину и яростно совокуплялся с ней, чем приводил Саймона в великое смущение. Дошло до того, что Саймон, когда водил по зоопарку членов Треста, отказывался подходить близко к клетке орангутанов.

— Ой, глядите — орангутан! — кричали гости, издали приметив Гамбара.

— Да-да, отлично, — лихорадочно выпаливал Саймон. — Но сперва я должен показать вам наших лемуров.

Саймон сообщил мне, что во время совокупления с Гамбаром Гина смотрела на него с такой укоризной, что у него сердце сжималось.

— Это ужасно, — говорил он. — Как будто она обвиняет меня.

— Не бери в голову, — утешал я его. — Только подумай, как ты прославишься, когда Гамбар сделает последний ход. Еженедельник «Ньюс оф зе уорлд» заплатит тебе кругленькую сумму за историю твоей жизни.

— Что? — воскликнул Саймон. — Какой еще последний ход? О чем ты толкуешь?

— Ты будешь единственным в истории человеком, на кого подаст в суд за попытку отбить возлюбленную суматранский орангутан, — объяснил я.

Популярность моих книг открывала передо мной многие двери, особенно в среде так называемых «знаменитостей». Чрезвычайно полезно знать, что большой босс такой-то организации — ваш преданный поклонник: вы можете без стеснения обращаться прямо к нему с просьбой оказать услугу, вместо того чтобы медленно карабкаться вверх по липкой и непокорной бюрократической лестнице. К тому же один почитатель сведет вас с десятком своих знакомых, которые могут вам чем-то помочь, и образуется нечто вроде гирлянды из маргариток. Типичный случай — поиски подходящего патрона для нашего новорожденного американского филиала.

Примерно в это время Том Лавджой, собрав в американском Совете благожелательных и щедрых деятелей, задумался над тем, что теперь нужно подыскать, так сказать, «носовое украшение», человека, хорошо известного американцам и способного придать особый блеск организации. И Том позвонил мне, чтобы обсудить этот вопрос.

— Как насчет князя Ренье? — предложил я. — Он любит животных, у него в Монако даже есть свой зоопарк.

— Тогда уж лучше его жена, — отозвался практичный Том. — В Америке никто не слышал про князя Ренье, зато все знают Грэйс Келли.

— Что верно, то верно, — сказал я. — Но я незнаком с ней.

— Зато я уверен, что Дэвид Нивен знаком, ответил Том. — А с ним ты знаком. Это ведь он был шафером твоей гориллы?

— Он, да только я не люблю просить друзей, чтобы они, так сказать, извлекали из своих знакомств выгоду для меня.

— Не захочет — откажется, только и всего, философически заметил Том.

И я позвонил Дэвиду. Что он посоветует.

— Ненавижу впутывать друзей в такие дела, Джерри, — сказал Дэвид. — Но вот что я сделаю — помогу тебе получить приглашение, а там уж ты сам изложишь свое дело, я только предупрежу ее.

— Отлично, Дэвид, — отозвался я. — То, что надо. Главное, чтобы нам с Томом открыли дверь, дальше мы сами управимся. Уверен, все будет о’кей. Том обаянием не многим уступит тебе.

— Не пытайтесь мне льстить, мистер Даррелл, серьезно произнес Дэвид.

— Беда с вами, второразрядными актеришками, — не признаете правды, когда ее говорят вам прямо в глаза, сказал я и поспешил положить трубку, не давая ему ответить.

Спустя некоторое время княгиня Грэйс выразила согласие принять нас и был назначен день. Том ликовал.

— Милая голубушка Мисс Америка, — говорил он.

— Она еще ничего нам не обещала, — заметил я, — и умоляю тебя — не вздумай называть ее милой голубушкой Мисс Америка. Она княгиня, черт возьми.

— Только жена князя, — поправил меня Том.

— Заруби себе на носу, мой дорогой Томас: особы, ставшие княгинями благодаря замужеству, порой носятся со своим званием и положением больше, чем урожденные.

— Я должен делать реверансы перед ней? — спросил Том.

— Нет. Хотя такое зрелище доставило бы мне подлинное удовольствие, лучше избавь княгиню Грэйс от подобных церемоний. Однако учитывая твою неотесанность, чувствую, что не помешает преподать тебе несколько уроков — как следует вести себя в таких случаях. Займусь твоим образованием, как только встретимся во Франции.