АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ

«замечательными образцами латиноамериканской колониальной

архитектуры». А вернувшсь в гостиницу, не преминула заодно

повосхищаться и ей.

Гостиница «Гран Боливар» располагается прямо на площади Сан Мартин, и

в свое время была самой роскошной гостиницей во всей Латинской

Америке. Те времена, правда, давно миновали, но прошедшее столетие все-

таки не стерло окончательно последние следы былой роскоши. Высоченный

купол из витражного стекла, венчающий вестибюль; роскошные

хрустальные люстры, столетие тому назад завезенные из Европы; паркетные

полы с инкрустацией из разноцветных пород местных деревьев;

развешенные по стенам громадные, слегка потускневшие зеркала,

оправленные в широченные позолоченные рамы с барочными завитушками

– такой представала сегодня гостиница «Гран Боливар» взору посетителя.

Сидя в большом полупустом зале на первом этаже, где уютно пахло воском,

которым по-прежнему натирали полы, я воочию представляла себе балы и

дипломатические приемы, бархатные туфельки, скользящие по

сверкающему паркету, и чопорных официантов, разносящих шампанское на

серебряных подносах – и все это под звуки волшебной и чарующей музыки,

несущейся с высокого балкона: там располагался оркестр музыкантов,

завезенный из Европы вслед за сияющими хрустальными люстрами.

Мои перуанские друзья говорили, что в последние годы этот отель пал

жертвой классического перуанского мисменеджмента и в результате пришел

в упадок. Но что они понимали... тем более, что для меня сегодняшний

упадок было совершенно неактуален: стоило закрыть глаза, как его славное

прошлое возвращалось ко мне в вихре воспоминаний. Нет, совсем не

потому, что я якобы находилась там раньше, в прежней жизни. Все было не

так замысловато. Просто когда я училась в университете на факультете

романо-германской филологии, то специализировалась по литературе

Латинской Америки. Из прочитанных романов, из книг по истории и

культуре и возникали сейчас кружащие голову видения прошлого.

Наверное, потому, что в настоящем гостиница стояла только одной ногой, а

другая застряла все-таки в прошлом, wifi был доступен только на первом

этаже, в холле. Бережно прижимая к груди друга сердечного – то есть мой

нежно любимый лэптоп, я медленно и торжественно спустилась в

вестибюль по широкой каменной лестнице, устеленной толстым

пружинящим ковром, и устроилась в кресле, стоящем почти под боком у

новенького, блестящего и черного, как обещал производитель, Форда,

выпуска 1929 года.

В Панаме, в эль Валье, я испытывала сильный интернетовский голод, можно

сказать, просто извелась от разлуки с интернетом, поэтому вернувшись с

вечерней прогулки по двум центральным площадям, тут же, не откладывая,

припала к живительному источнику мировой сети.

Это, однако, не помешало мне заметить, что кресло напротив уже было

занято. Мой взгляд скользнул по сидящему в этом кресле мужчине и

задержался на нем на несколько секунд дольше обычного. Лишние секунды

пришлись на его лэптоп — точно той же модели, что и у меня, и на

поблескивающее на руке серебряное кольцо — точно с таким же

календарем инков, что носила и я.

Кроме того, он был явно не перуанцем, но в то же время не походил ни на

туриста, ни на заезжего бизнесмена.... что он тут тогда делает, интересно?

Однако зов интернета оказался неодолимым, в свое время и моряки против

пения сирен устоять не могли, и как только мой лэптоп подключился к

гостиничному вайфаю, то я и заметить не успела, как провалилась в

виртуальный реальность - со своими виртуальными людьми и виртуальными

радостями - и полностью позабыла обо всем, что находилось за его

пределами.

По прошествии часа я как-то автоматически потерла уставшие глаза — и это

простое действие чудесным образом сняло чары виртуального мира. Я снова

оказалась в мире реальном, снова увидела сидящего напротив мужчину —

он сидел на там же месте, где я его видела в последний раз час тому назад:

похоже, что жертвой вайфая пала не я одна. Зато пока он пребывал в

вайфаевском трансе, я могла разглядеть его детальней.

Вообще на фоне традиционно одетого местного населения не заметить его

было просто нельзя — даже посреди уличной толпы, не то что в пустынном

фойе гостиницы. Выглядел он примечательно, если не сказать колоритно. На

голове у него красовалась цветная тюбетейка какого-то замысловатого

фасона, а одет он был в темную рубашку — даже не в рубашку, а скорее, в

короткую тунику. Под ней были видны светлые хэбэшные брюки, которые

заканчивались коричневыми кожаными туфлями. Запястья были полностью

скрыты рукава туники, оставляя в поле видимости только кисти рук.

Каждому, кто бы удосужился на них взглянуть, они готовы были поведать,

что принадлежат человеку городскому — уже во втором поколении — и с

высшим - скорее всего, техническим - образованием.

Когда мы познакомились и разговорились, вышеописанную статическую

композицию оживили элементы динамические, привнесенные галльской

живостью его речи и глаз. И таки-да, он действительно оказался французом,

хотя и натурализованным.

- Я аяуаскеро. Аяуаской занимаюсь, и много лет уже живу в Перу, - сказал