Айболит в законе

Голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул. Я резко разогнулся, ударился головой о выдвинутый ящик стола и, шипя от боли, уставился на женщину, стоящую передо мной. Впрочем, женщиной её и язык не поворачивался назвать. Скорее, дамой. Да, строгая дама лет шестидесяти, тощая, как вобла, и одетая в строгий деловой костюм с осуждением смотрела на меня, ожидая ответа.

— В столе копаюсь, разве не видно? — проворчал я, потирая набухающую шишку.

— А по какому, собственно, праву? Кто вы такой?! — по-моему, я ей не нравился ещё больше, чем она мне. Так или иначе, оставлять меня в покое она явно не собиралась.

— Внебрачный сын Богданова, — буркнул я. — Много лет скитался на чужбине, а теперь вот узнал, что папа намылился отдать богу душу, и решил ознакомиться с предполагаемым наследством.

— Что?! — Бриллианты в её ушах укоризненно закачались. — Я вызову охрану.

— Это всегда пожалуйста, — усмехнулся я. — Заодно пригласите, если вам не трудно, секретаршу.

— Я и есть секретарь Владимира Борисовича, — гордо заявила она, подчеркнув слово «секретарь».

— Да ну? — страшно удивился я. М-да, мог и посимпатичнее кого подобрать Владимир Борисович вместо этой старой цапли в юбке. Лично у меня слово секретарша всегда ассоциировалось с образом хорошенькой девочки в мини, с длиннющими ногами и готовностью немедленно воплотить в жизнь любую затею своего начальника.

— Ладно, — вздохнул я. — Вы, так вы. Как вас, кстати, величать?

— Эвелина Максимилиановна, — произнесла она, решив, видимо, окончательно добить меня.

— Ну вот что, Эвелина… э-э-э… Максимилиановна, — по слогам выговорил я труднопроизносимое отчество, чертыхаясь про себя. — Не будете ли вы столь любезны приготовить мне кофе? Да, и заодно принесите пепельницу.

— Владимир Борисович никогда не курил в кабинете, — осуждающе произнесла она. — Он вообще не курил.

— Ещё он не пил и размножался исключительно почкованием, — прервал я её ностальгический панегирик. — Мне долго ждать свой кофе?

— Судя по вашему безобразному поведению и пошлым шуткам, вы — Махницкий, — тоном прокурора произнесла она и уставилась на меня, поджав и без того тонкие губы.

— Что вы, что вы, просто я его злобный брат-близнец. Поэтому если через минуту не дождусь кофе, уволю вас к чёртовой матери, — зарычал я.

Она облила меня ледяным презрением и, развернувшись, зацокала высокими каблуками в направлении двери. Кофе, кстати, Богдановская секретарша готовить умела прекрасно. Убедившись в этом, я смирился с судьбой и окончательно распрощался с образом сексапильной девушки за столом в приёмной.

— Эвелина Максимилиановна, — начал я, откидываясь в кресле. — Насколько тесно интересы банка «Авраам» связаны с деятельностью агентства и остальных коммерческих начинаний вашего шефа? Понимаете, я обнаружил вот эти платёжки, — я кивнул в сторону белеющих на столе листков бумаги, — и теперь ломаю голову, как они здесь оказались.

— Ломаете голову? Вы?! — всем своим видом она стремилась показать, что ломать мне, в общем-то, нечего. — Банк «Авраам» является таким же, как вы изволили выразиться, коммерческим начинанием Владимира Борисовича, как и все другие. Поэтому в появлении этих документов в его столе нет ничего странного.

— Вот как, — протянул я. — А что вы думаете о господине Валяеве, руководящем этим банком?

— Ничего, — отрезала она, явно не собираясь идти на мировую. — Сплетни о наших работниках не входят в круг моих служебных обязанностей. Ещё кофе?

— Нет, благодарю, — ответил я, поняв, что номер не прошёл и помогать мне она не собирается.

Придётся самому навестить Валяева и на месте попытаться найти ответы на не оформившиеся ещё толком вопросы. Заодно постараюсь стереть с его цветущей физиономии глупую улыбочку, решил я, покидая кабинет и спускаясь в холл. Мишаня, облокотившись на стол дежурного, курил, лениво перебрасываясь фразами с охранником. Завидев меня, он кинул на пол сигарету и спросил:

— Куда едем?

— В банк «Авраам», — ответил я.

Он кивнул, и мы вышли на улицу. Почти дойдя до машины, я вдруг вспомнил, что оставил на столе свой мобильник. Возвращаться не хотелось, но перспектива выслушивать потом упрёки Олега, что меня вечно не найдёшь, тоже не вдохновляла.

— Подожди, я сейчас, — сказал я Мишане и вприпрыжку помчался по ступеням крыльца.