Айфонгелие

Радушно поздоровавшись с хозяйкой и сняв обувь в прихожей, в комнату зашли двое – долговязый лысеющий нотариус (похожий на покупателя почти как брат-близнец) и охранник Лёша – не стандартный «шкаф»-телохранитель, а спокойный, вежливый человек. Сверхсилой супермена бывший псковский десантник не обладал, однако при желании мог разделать противника, как бог черепаху. Клиентура, она ж, понимаете, всякая бывает. Лёша без лишних сантиментов бухнул на стол пакет из супермаркета, раскрыл его, и на скатерть повалились пачки.

– По тысяче рублей, – проинформировал покупатель. – Долго считать, зато гарантированно не подделка. Я всегда даю мелкими, пятитысячных клиенты боятся.

Он ожидал, что хозяйка бросится на деньги, как курица на зерно, но та лишь подтянула к себе одну из пачек и нехотя прошерстила купюры. Нотариус, достав печать, погрузился в изучение бумаг. Лёша откровенно заскучал, подошёл к окну и уставился на детскую площадку во дворе. Человек моргнул. Протёр глаза. ЧТО ТАКОЕ СЛУЧИЛОСЬ?

Женщины не было на месте. Она просто исчезла.

Чертовщина какая-то. Торговец перевёл взгляд на ребёнка в дверном проёме.

– А гд-де т-твоя мама? – заикаясь, спросил он.

– А её здесь и не было, – спокойно ответил мальчик. – Я сделал так, чтобы ты это видел.

Его голова медленно поднялась вверх на тонкой шее, тело свернулось жирными кольцами. «Я сошёл с ума», – успел подумать человек, и анаконда обвилась вокруг его туловища. Послышался треск ломающихся костей – покупатель хотел закричать, но захлебнулся кровью. Оставив умирающего дёргаться в конвульсиях, змея метнулась к застывшему в ужасе нотариусу, – оцепенев, тот не сделал ни единой попытки сопротивляться. Пара секунд, и тело сползло на потёртый ковёр. Лёша обернулся, поспешно полез в карман.

– Не стоит, – произнесла анаконда. – Ты же понимаешь, это не поможет.

Охранник чуть помедлил, подняв обе руки, показал открытые ладони.

– Молодец, – похвалило чудовище. – Знаешь, не все способны сделать правильный выбор. Забавно смотреть в кино, как на супергероя бросается целая орава врагов, а он убивает злодеев одного за другим. Ближе к половине злодеям можно и сообразить, что это бесполезно, – но нет, они продолжают идти и бесславно погибают. Ты умный мальчик.

Лёша сдержанно кивнул.

– Хочешь работать на меня? Я щедро заплачу. Можешь забрать себе бриллианты.

Лёша помотал головой.

– Прекрасно, – восхитился монстр. – Я тебя троллил – ты только что спас свою жизнь. Теперь просто выйдешь из квартиры, больше никогда сюда не вернёшься и ни одному человеку, даже бабе своей в постели, не расскажешь, что здесь произошло. Или я найду тебя и убью. А заодно и всех тех, кого ты знаешь: так полагается, не я придумал правила. Сам понимаешь – я не шучу. Впрочем, если есть желание, можешь попытать счастья. Достань пистолет. Выстрели в меня напоследок. Разрешаю.

– Нет, – выдавил из себя охранник.

– Лапочка умненький, – улыбнулось чудовище. – Всё, прощай. Исчезни.

Лёшу не пришлось просить два раза: бросок через комнату, лязг замка и топот вниз по лестнице, – про оставшиеся в прихожей ботинки бывший десантник даже и не вспомнил. Змея съёжилась, став меньше, – у стола вновь стоял худенький мальчик с мертвенно-бледным лицом и чёрными кругами вокруг глаз. Он обвёл языком губы, слизав последние капли крови. Тело нотариуса замерло на полу, оторванная голова – на столе, а вот ювелир был ещё жив. Из-за сломанных рёбер попытки заговорить отдавались бульканьем и льющейся кровью. Ребёнок усмехнулся.

– Ты плохо себя вёл, – сказал он равнодушно. – И наверняка знаешь из своего детства, что случается с теми, кто плохо себя ведёт. Их наказывают, солнышко. Мне приятно начать именно с тебя. Скоро в вашем городе будет много гостей. Наверное, хочешь знать, кто я? Любопытство – уникальное чувство. Оно преследует людей даже перед смертью.

Умирающий кивнул.

Ребёнок наклонился к его уху и что-то прошептал. Зрачки жертвы расширились.

– Трудно поверить? – пожал плечами мальчик. – Как хочешь. Я сказал честно.

Встав на четвереньки над телом, он покрутил головой, примеряясь, и вцепился зубами торговцу в горло – быстро и сильно, как это делает волк с поверженной овцой.

Пленум номер два

– Фефлюхтер. Этого не может быть. Ты привидение.

– Ещё как можэт, Адольф. Я реальность. На вот, возьми. Угощаю.

– Я не курю. Здоровье арийской нации – прежде всего. Табак придумали евреи.

– Во-первых, это нэ табак. Во-вторых, его стали употрэблять индейцы, а я ещё не встречал вождей племён по имэни Исаак Абрамович Чингачгук. В-третьих, мне чуть больше двадцати лэт, а тебе, Адольф, пятидесят шесть, и организм твой подточен покушением в сорок четвёртом и капустными котлэтками. Одна сигарета, поверь, не поврэдит: тем более после офыцыальной смэрти.

– Котлетки-то тут при чём?

– Они кого хочэшь угробят, даже Гитлера. Бэри, или буду бить, генацвале.

– Молодой человек, пощади дедушку.

– Сука ты, а не дэдушка. Затянись, тэбе говорят. Паслэдный раз предлагаю.

– О… о-о-о… о-о-о-о-о…

– И как?

– Дас ист фантастиш!

(Через пятнадцать минут.)