Айгирская легенда

Однако к нарушителям иного рода он строг и бескомпромиссен. Тут — никакой педагогики! Тут и стиль, и тон, и выражения — другие. Читал я такие приказы, не узнавал Изгородина. Вот некоторые выдержки из них: «…в результате варварского отношения к государственной собственности…», «…встала на путь очковтирательства…», «…из-за преступно-халатного отношения к исполнению своих обязанностей…», «…за либеральное отношение к пьяницам и прогульщикам…» И дальше — выговоры, строгие выговоры, последние предупреждения или, согласованные с месткомом, увольнения.

9

Нелегко давалось Изгородину внешнее спокойствие. Бывает, что вместе с нарастанием напряжения на работе, особенно когда план «горит», графики срываются, иные руководители, пронизанные этим напряжением, как электрическим током, мечут громы и молнии, стараясь разрядиться на подчиненных. Для Изгородина такое не характерно. «Разряд» он обычно направлял на себя самого.

А ведь было тогда поистине грозовое время. Метать громы и молнии было с чего. Трест требовал план. Изгородин требовал план со своих подчиненных. Хотя с себя требовал в первую очередь. Искал выхода. Но выше себя не прыгнешь. План не предусматривал такого разлива рек. План был жесток. В тресте эта понимали. Главный инженер треста Николай Викторович Тюменев тоже не покидал трассы, вместе со всеми «искал работу» в период распутицы: деньги не осваивались, и Стройбанк грозился уже часть их снять как нереализованные.

Автобус, двухосный вездеход ГАЗ-66, с трудом преодолел, скользкую Архангельскую гору и четырехкилометровый участок по дорожному месиву, пробираясь к трассе. Дорогу надо восстанавливать. Немедленно. Два-три дня, и пустить технику на отсыпку полотна, чтобы подготовить фронт работы Изгородину. Тюменев журил субподрядчиков. Те в ответ жаловались: не хватает опытных кадров, техника вязнет и вообще — что это за стройка, черт бы ее побрал, не видали еще такой!

Прикинув объем работы, сроки и выслушав заверения руководителей мехколонн, Тюменев, скрепя сердце, обещал: трест выделит дополнительные средства, лишь бы работа сдвинулась с мертвой точки.

Возле разлившейся вдоль трассы речки Басу автобус «сел». Дорога проваливалась в ямы, колея шла полуметровой глубины. Вездеход полз на диферах и вот встал. Вытащил случайно подвернувшийся трехосный ЗИЛ.

Басу размыла трассу, поделив ее на части, отрезав участки с техникой и людьми от основной базы. Засосало в трясину и накренило набок чей-то автокран. Стоит сломанный бульдозер. Людей рядом нет. Видимо, бросили технику — до лучших времен.

Въехали на насыпь. Посмотрели на готовый участок земляного полотна и не узнали его: весь разворочен тракторами. По краям клочья соломы. Ясно, воспользовавшись тишиной на трассе, предприимчивые колхозные бригадиры нашли удобную дорогу — железнодорожную насыпь, на которую еще пока не легли рельсы. Изгородин закурил. Все дымили в автобусе. Шел легкий говорок. А тут шум поднялся. «Открытие» никого не оставило равнодушным. Изгородин знал, что придется теперь составлять акты, обращаться с жалобой в райком партии, в исполком райсовета. Однако ни к чему это не приведет, колхозы обижать нельзя. Хоть и, найдут виновников, но пожалеют. Он смотрел на зашевелившихся представителей мехколонн. Сейчас из мухи слона раздуют — это им на руку! Скажут, поглядите, что происходит! Разве они виноваты, что срывается план?.. И те начали было раздувать «слона», подняв недовольные голоса, но Тюменев приглушил их: а где раньше были? Прошляпили!

Пробились к Басу. Всей гурьбой вывалились из автобуса на сырой воздух. Земляное полотно напоминало морскую дамбу. Кругом вода. Деревья в воде. Лесные полосы по бокам — в воде. Подошли к берегу речки. Вода поднялась высоко. С огромной скоростью несся коричневый поток. Плыла пена. Крутились ветки. Спокойно проходили, как пароходы, вырванные с корнем деревья. С грохотом обрушивались комья глины… Здесь был летний бревенчатый мостик. Где он? Разобрали? Прошлись взглядом вдоль потока и увидели его слева, на широком разливе, где течение теряло силу. Мостик разбило, изувечило. Застряв в корягах, он приподнялся одним краем и походил на останки древнего корабля.

Справа в воде стояли серые мостовые опоры будущего железнодорожного моста. Поток бился о них, вскипая. Шум реки заглушал голоса людей. Да и говорить-то никому не хотелось. Все наглядно, как на широком экране. Только стульев нет и мороженого. Картина — грандиозна. Власть природы над человеком. Стихии над разумом… Там, позади, — опоры. Здесь опоры. Впереди тоже опоры. Опоры, на которые нельзя было опереться. Как нужен был здесь мост! Трасса споткнулась на реке Белой. Теперь вот на Басу. А дальше — река Инзер.

По мосту можно было бы ходить, перекатывать бочки с горючим. Доставлять на дальние участки продукты питания для рабочих. А теперь… Сиротливо стоят железные бочки на краю обрыва. На том берегу их ждет замолкшая техника.