Айгирская легенда

От черемухового белоцветья минуло почти два часа. А горы все еще прячут солнце. И лишь при выходе с поворота на восток, в межгорье, вдруг на некоторое время прорвется зоревая желто-багровая разгарица.

Здесь тоже свистели пули. Об этом мне рассказывал Иван Федорович Челпанов, один из первых комсомольцев поселка Инзер. У него до сих пор сохранился комсомольский билет образца 1918 года. Серые картонные корочки, а как дороги они для него и для молодых людей, строителей, студентов, школьников, всех, кто держит их в руках, слушая рассказы Челпанова.

В комсомольской организации Инзера было человек двадцать. Секретарем комитета выбрали Татьяну Меркулову. Помощником — Костю Поперекова. Членами бюро были Иван Челпанов, Ахметьян Аминев, Михаил Закиров…

— Чем вы занимались тогда, Иван Федорович?

— Я плотничал. В леспромхозе.

— А в комсомоле?

— Посылали нас в самое пекло. Ездили по деревням со спектаклями. Ставили критические постановки — кулаков, приспешников продергивали. Синеблузниками были… Привлекали пожилых. Мокина Людмила была очень боевая. Всех поддевала… Собрания, воскресники. Девушки в красйых платках выходили на. воскресники…

В 1922 году объявились отряды вооруженных банд. Обратились к комсомольцам: кто добровольно хочет вступить в организацию ЧОН? Предстоит схватка. Могут убить. Записались одиннадцать человек. В том числе и Челпанов. Отправили отряд в Узян. Там учили борьбе с бандитизмом. А потом — на коней, вот тебе винтовка, вот тебе наган, и вперед, вдоль реки Инзер, по деревням, вдоль ущелий, по горам и лесам… Сказали, в горах хребта Зульмердяка скрываются бандиты. Во главе их влиятельный мулла Хамза. Будьте осторожны, у него в отряде есть пулемет… Шли ночью. По следам. Останавливались в деревнях.

— Был Хамза?

— Был…

— Где он?

— Уехал…

— Куда?

— Утром уехал, опоздали… Куда — в горы, вон туда!

В горы! Кругом горы. Ни дорог, ни тропок. Простор, как пропасть. Снова на коней и к следующей деревне. Был? Был! Куда ушел? В горы… Инзер, Ассы, Бриштамак, Зуяково, Габдюково… Проложили чоновскую трассу, над которой свистели пули. Ехал Иван Рябухин. Чок! И упала под ним лошадь. Кинулись в лес, а там каменистый обрыв. Бандитов след простыл.

Три года ездил в отряде ЧОНа Иван Федорович. Бандиты наводили страх на местное население, к старым порядкам призывали, грозили расправой тем, кто за Советской властью пойдет… Чоновцы наводили страх на бандитов. Укрепляли веру в Советскую власть…

Рассеялся отряд Хамзы, но борьба не окончилась.

…Комсомольцы ставили в Инзере спектакль. Зал — набит до отказа. Играют свои же, леспромхозовские, и заводские. На сцене «богатый» и «бедный». Бедный мечтал о земле, и Советская власть дала ему землю. Богатый мечтал о богатстве, и оно уходило теперь… К кому? К бывшему батраку! И вот богач взял обрез. И утром, когда бедняк вышел на пашню, чтобы вспахать поле, встретил его и сказал:

— Ты отобрал у меня землю…

Бедняк ответил:

— Она теперь народная…

— Уйди, откажись!

— Не уйду. Я всю жизнь мечтал о земле… И боролся за нее…

— Боролся? Тогда получай!

Завязалась борьба. И когда бедняк оказался сверху богача, зал грохнул от аплодисментов.

— Дай ему как следует! Обрез забери, обрез…

Но обрез снова в руках богача. Он встал на ноги и выстрелил в упор… Бедняк упал, раскинув руки… Артисты так хорошо сыграли эту сцену — выстрел, как настоящий, убийство, как настоящее, бедняк упал и раскинул руки — по-настоящему, что в зале прошелся легкий гул восхищения, кто-то крикнул: «Во, играют!» Потом: «Эй, хватит лежать, вставай, Иван!» Наступила пауза. Убитый лежал без движения. Артист, игравший богача, тоже был на какое-то время поражен всамделишной игрой своего товарища, но тут же опомнился и продолжал вести дальше свою жестокую, бесчеловечную роль.

— Ты хотел земли? — крикнул он «мертвому». — Так получай ее!

И приподняв Ивана за голову, стал горстями вталкивать ее в открытый рот «убитого». Земля на сцене была настоящая, и артист постарался для убедительности натолкать полный рот земли своему товарищу. Перед спектаклем договорились — терпеть чтобы пронять народ, вызвать сочувствие к бедняку правдивой игрой… Опустится, мол, занавес, выплюнешь землю, рот прополощешь и выйдешь на аплодисменты… Живым и здоровым!

Но тут закричали из зала:

— Хватит издеваться над Иваном! Иван — опомнись! Верим тебе!

Занавес!

Но занавес не шел. Его заело. Сцена окончена. Первое действие — тоже, пора делать перерыв, а… Иван лежит… И вдруг все увидели кровь на белой его рубашке… Настоящая? Или так придумано?.. Притих зал, не зная, как все это воспринимать? Не переборщили ли ребята?.. Артист с обрезом перестал «играть», наклонился над Иваном. Кровь на рубашке не «репетировали». Откуда? Патрон вставлял холостой. Сам вставлял… Значит, кто-то…

— Убили. Убили Ивана!

В это время двинулся занавес и все закрыл. Зал ринулся на сцену. Иван Крупинин лежал, раскинув руки. Пятно расползалось.

Кто-то перед спектаклем заменил холостой патрон на боевой. Жизнь шла в спектакль. Спектакль — в жизнь…