Айя (СИ)

Занавеска в шатер вновь приоткрылась, и в нее вошли двое мужчин и Квартли. Мать бросилась к дочери, пытаясь погладить ее по волосам и пригибаясь к умирающему телу.

— Юга… — произнес один из мужчин, приседая возле Айи.

Она узнала этот голос. Майор Паттерсон. Конечно же, Орайя хотел найти его и хирурга из столовой. Как же его звали?

— Али, нужно рассекать кожу, — прошептал майор.

Мужчина растерялся. Орайя, заметив его замешательство, поднялся на ноги и схватил за руку.

— Делай, что он говорит!!!

— Капитан Сиа, — произнес майор. — Это лишь отсрочит неизбежное.

Орайя обернулся к Паттерсону и замер.

— Стоит ли ее мучить? — задал вопрос Али Роен, и отвернулся от Орайи. — Ожоги третьей-четвертой степени более шестидесяти процентов поверхности тела. Даже, будь мы там, в клинике, с аппаратурой и медикаментами, вопрос о ее спасении был бы спорным.

— Амир, отек легких нарастает, — произнес майор, поднося ухо к груди Айи.

— Обезболить ее нужно, — ответил Али. — А у нас даже этого нет…

— Не мучайте ее, — произнесла Квартли. — Не мучайте мою девочку… — Квартли достала из кармана нож и погладила лезвие пальцами, разрезая нежную кожу на них.

— Н-н-нет… — прошептал Орайя, хватая мать за шиворот и оттаскивая от тела Айи. — «Нет» я сказал!!! — завопил он, выбивая из рук обезумевшей женщины нож.

— Юга… — прошептала Имайя, отворачиваясь от своего Пастыря.

Кейти стоял и не двигался, глядя на тело сестры.

— Я могу тебя понять, — прошептал приемный сын. — Ты не можешь смотреть, как она страдает, — Кейти повернулся к Орайе и заглянул в черные глаза деревы. — Помоги ей. Если ты не сможешь — никто ее не вернет.

Орайя закрыл глаза и медленно выдохнул.

— Убирайтесь отсюда… — произнес он. — Все вон!!! — завопил он, и земля под их ногами задрожала.

Капитан Роен и майор Паттерсон вышли первыми. Имайя помогла Квартли подняться на ноги и вывела ее наружу. Кейти еще несколько минут смотрел на Орайю, но затем развернулся и так же покинул шатер.

Айя закрыла глаза. Так хотелось плакать, но слезы, почему-то, не текли. Наверное, воды в теле на слезы не осталось.

— Я тебе этого не прощу, — прошептал Орайя, склоняясь над ее головой. — Они не достойны не одного из твоих даров. Самого твоего существования в этом Мире они не заслуживают. А ты… Ты так бездумно отобрала все… …у меня…

Айя вздохнула и поняла, что тонет. Хотелось закашлять, выплюнуть всю воду, что собралась в ее груди, но кроме странного шума лопающихся внутри пузырьков ничего не услышала.

Орайя поднял глаза и сжал свои ладони.

— Здесь умирают раз и навсегда. Ты можешь верить в цепь перерождений, в единение с Создателем, но пока я не отпустил тебя, ты будешь жить этой жизнью.

— Бо… — вновь попыталась произнести она.

— Замолчи!!! — сорвался его голос.

Он плачет? Орайя плачет?!

— Не…

— Замолчи, я сказал!!!

Айя попыталась улыбнуться. Не получилось. Слишком больно, слишком тяжело.

Орайя протянул ладонь к ее груди и начал слушать. Не достаточно просто заставлять сердце биться. Она должна дышать, пить должна. Ей необходима энергия для создания новой кожи. Она говорила, что он способен возвращать к жизни то, что умерло. Она еще жива, а значит, сохранить ей жизнь будет проще, чем обмануть сам Амир.

Звуки. Стук ее сердца, ритм ее дыхания, вода, хлюпающая в груди. Нужно изменить все, перестроить композицию, оставив лишь необходимое и уничтожив все лишнее.

Айя почувствовала, что замерзает. Дрожь во всем теле принесла новую боль. Айя не выдержала и застонала. Орайя, почувствовав, что его так же трясет, вдруг, осознал, что должен сделать. Как тогда, когда он будил ее, заставляя слабое тело звучать с ним в унисон, он должен был заставить существовать ее вместе с ним и сейчас.

***

Айя не помнила, когда, наконец, обрела освобождение. Орайя же точно знал, что она отключилась спустя тридцать минут агонии и не шевелилась в течение последующего часа. Никто не заходил в шатер. Орайя просто не знал, что Имайя никому не позволяла войти туда, сидя неподвижно на пороге все это время.

Когда глаза югуанки, утомленные солнцепеком, сомкнулись, она поняла, что голова ее лежит на чьем-то плече. Кейти накрыл и ее, и себя покрывалом, протягивая кружку с водой.

— Ты веришь ему? — спустя долгое время безмолвия спросил он.

— Я верю в него, — ответила Имайя, обнимая Кейти и прижимаясь к его груди.

— Если любишь Кимао, борись. Это единственное, ради чего стоит продолжать жить, — вдруг, прошептал Кейти.

Имайя подняла голову и посмотрела на него.

— Тогда, почему ты не борешься за меня?