Айн Рэнд

«Мужчина всегда будет искать женщину, которая отражает его глубинное виденье самого себя… Мужчина, горделиво уверенный в собственной значимости, будет желать самый возвышенный тип женщины, который он может найти, женщину, которой он восхищается; сильную личность, которую будет сложно завоевать, – по той причине, что только обладание героиней даст ему ощущение достижения…»

Барбара, чувствовавшая себя менее одаренной, чем Натан, старалась стимулировать свой интеллектуальный рост, чтобы соответствовать любимому.

В 1950 году можно было видеть Айн и Натана гуляющими по саду и держащимися за руки. Однако дальше их отношения пока не заходили. Летом 1951 года Натан и Барбара в последний раз посетили ранчо O’Конноров – они решили посетить своих родных в Канаде, а потом поехать на учебу в Нью-Йорк: Барбара поступила на учебу в тамошний университет на факультет философии, а Натан собирался там же продолжать изучать психологию.

Наблюдавшая за их отъездом Айн не могла сдержать слёз. Сама она объясняла свою печаль привязанностью к молодой паре, хотя, по-видимому, проблема была в ее усиливавшемся чувстве к Натану. Расставаясь, они пообещали, что будут периодически видеться. Кроме того, писательница сама собиралась после завершения «Атланта…» перебраться в Нью-Йорк, но произойти это должно было, по ее мнению, не ранее чем через два года.

Однако разлука оказалась значительно короче. В октябре 1951 года Айн позвонила Натану и Барбаре в Нью-Йорк и радостно сообщила, что через три недели они с Фрэнком приедут: завершив одну из глав книги, она почувствовала, что больше не может оставаться в Калифорнии, в тот же день обсудила этот вопрос с мужем, и супруги решили поселиться в Нью-Йорке. Айн утверждала, что это было их обоюдное решение. Однако нет никаких сомнений, что Фрэнку вряд ли хотелось оставлять столь любимые им дом, сад и ранчо. Несомненно также, что для Айн основным стимулом для стремительного переезда было желание видеться с Натаном.

Так Айн и Фрэнк, проведя около восьми лет в Калифорнии, вновь оказались в Нью-Йорке. На этот раз они поселились в доме 36 в восточной части 36-й улицы, в районе Мюррей Хилл в Манхэттене, недалеко от знаменитого небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. После переезда O’Конноры стали видеться со своими молодыми друзьями еще чаще, иногда четыре-пять раз в неделю. Фрэнк неожиданно стал флористом: оформлял и продавал букеты, украшал цветочными композициями лобби в гостиницах и офисах в центре Нью-Йорка. Айн крайне редко покидала квартиру, сосредоточившись на работе над романом. Не желая нанимать прислугу, она обычно готовила еду сама, проведя перед этим много часов за письменным столом. По этой причине они с Фрэнком иногда ужинали после полуночи, что, конечно, было не слишком полезно для здоровья.

Айн стала разочаровываться в консервативном политическом движении. Как уже говорилось, она была активной сторонницей доктрины laissez-faire, согласно которой экономика представляет собой саморегулирующуюся систему, не нуждающуюся в поддержке государственных структур. Айн Рэнд утверждала, что основным достоинством laissez-faire является практичность. Тем не менее, по ее наблюдениям, большинство американских консерваторов в случае столкновения экономики с моралью делали выбор в пользу последней. Для нее же это было неприемлемо. В результате она стала называть себя не «консерватором», а «радикалом от капитализма». Вскоре она разочаруется и в американских либералах. Впрочем, это было неудивительно – носителем истины в конечной инстанции она всегда считала только себя.

Вскоре под влиянием Айн Рэнд Натан Блюменталь решил изменить имя. «Почему я должен придерживаться чужого выбора имени?» – писал он. Он стал Натаниэлем Брэнденом. Нельзя не заметить, что при этом он, подобно своей наставнице, сохранил прежние инициалы. Много лет спустя он заявил, что избрал новую фамилию совершенно случайно. Тем не менее нетрудно заметить, что она включала в себя слово «Рэнд». Более того, журналист Кристофер Хитченс сообщил, что сам Натаниэль однажды признался ему, что «Брэнден» – это анаграмма «Бен-Рэнд», что на иврите означает «сын Рэнд». Однако сам Брэнден отрицал это, упирая на то, что он совершенно не знает иврита[378]. Кстати, сама Айн Рэнд продолжала называть его Натаном.