Айн Рэнд

Приказ № 62 понадобился власти, потому что она «потеряла» бывших офицеров, военных чиновников, полицейских, а также духовенство и собственников, «по мирному времени имевших больше 25 000 рублей», и всех эвакуированных, приехавших в Крым при Деникине и Врангеле, которые по определению были враждебны новому государству, РСФСР, и требовали особого учета.

Архивные дела, включающие документы управления Революционного комитета Крыма первого полугодия 1921 года, содержат большое количество приказов именно по теме трудовой повинности. Опираясь на Основной закон РСФСР и Кодекс законов о труде, «обязывающие всех трудоспособных граждан к выполнению общественно полезной работы в интересах социалистического общества», Крымревком объявлял свое право на привлечение даже иностранных подданных к отработке трудовой повинности (параграф 1 приказа № 195 от 3 января 1921 года). В списках лиц, зарегистрированных в Евпаторийском отделе управления согласно приказам № 62 и 52, на конец 1920 года значатся уже не 210, а 550 человек[201], а на июль 1921-го – 679[202].

Как все эти приказы коснулись Розенбаумов? По-видимому, Зиновий Захарович по первому призыву городской власти зарегистрироваться не явился в подотдел принудительных работ – в самом первом списке его имя не обнаружено. Зато в документе, датируемом концом декабря 1920 года, в «Списках нетрудового элемента» под № 425 мы найдем Розенбаума З. В.[203]

В сопроводительном письме отдела труда Евпаторийского ревкома от 27 июля 1921 года, направленного в отдел управления, поясняется, что представлены три списка разных категорий нетрудовых элементов на тринадцати листах[204]. В списке № 1 были 93 человека, «отправленные на работу в уезд». Список № 2, с адресами и фамилиями известных в Евпатории людей, включает 161 человека; например, там зафиксирован уже знакомый нам Н. Е. Бредихин и указан адрес его проживания: Санаторская улица, дом 2/53[205]. Наконец, список № 3, составленный строго в алфавитном порядке, с указанием возраста, адресов, рода занятий и, вероятно, количества членов семьи, включает 432 человека. Именно здесь под номером 297 числится «Розенбаум Зельман Вольфов» (большевистские делопроизводители явно не поняли, что Зельман Вольф – это двойное еврейское имя, и записали его вторую часть как отчество): 51 год; проживает по адресу: улица Гоголевская, дом Бредихина; род занятий – слесарное дело. В графе неизвестного значения указана цифра «4»; скорее всего, это количество иждивенцев: жена и три дочери[206]. Как видим, химик, бывший владелец крупной аптеки в Петербурге на Невском проспекте, «провизор» по евпаторийским документам 1919 года, в 1921-м занимался в Евпатории «слесарным делом»[207].

На принудительные работы не брали с пятидесяти одного года. Розенбауму, родившемуся в ноябре 1869 года, в июле 1921-го было 50 лет, так что его тоже могли привлечь к принудработам, однако, похоже, по каким-то причинам всё же не привлекли.

В цепкой памяти Алисы Розенбаум сохранился эпизод проведения в городе «недели бедноты», в ходе которой у буржуазии изымали «излишки» для бедных евпаторийцев. Действительно, в начале 1921 года красное правительство Крыма объявило такую «неделю». Солдаты ходили из дома в дом и, если обнаруживали «слишком много» вещей, изымали их. В список излишков порой входили самые необходимые вещи, отнюдь не являвшиеся предметами роскоши. «Некоторые люди оставались лишь в той одежде, что была на них», – вспоминала Айн Рэнд. У Розенбаумов солдаты забрали единственную оставшуюся у них «бесценную роскошь» – несколько кусков мыла[208].

Эти действия осуществлялись в строгом соответствии с установкой на «ущемление буржуазии». Существовала даже – конечно, снабженная грифом «Совершенно секретно» – «Инструкция по производству операции в гор. Евпатории с целью изъятия излишков у буржуазии». Согласно этому документу, конфискация должна была производиться тройкой с участием председателя квартального комитета (или замещающего его лица). Изъятое имущество складывалось на подводы и в сопровождении одного из членов тройки отправлялось к уполномоченному либо складировалось в одной из комнат дома, где проводился обыск, которая опечатывалась. Излишками объявлялись предметы обихода сверх установленной нормы на человека, включавшей в себя один мужской костюм или два женских, одну пару обуви, два комплекта постельного белья, три пары носков или чулок, три носовых платка, один головной убор, летнее и зимнее пальто или шубу, два комплекта нижнего белья, два полотенца, головной платок, одеяло, подушку; продовольствие: по три фунта сахара, соли, кондитерских изделий, по фунту мыла, свечей, чая, кофе или какао, 45 фунтов муки, десять коробков спичек; 15 тысяч рублей (напечатанная цифра «50 000» зачеркнута), по одному перстню, нательному кресту и т. д.[209]