Айн Рэнд. Эгоизм для победителей

Рэнд упустила тот факт, что экологизм был очередной философской площадкой, отчасти вдохновлённой её трудами. Она неустанно твердила о том, что историки называли «консервационным экологизмом», означавшим, что технологии опасны, а прогресс недопустим. Но была и другая грань экологического движения, сторонники которой обнаружили, что Рэнд одобряет инновации и силу рынков. Прагматический или культурный экологизм своей целью поставил изобретения и инновации как средства решения проблем окружающей среды. Важной составляющей этого движения был «Каталог всей Земли» (Whole Earth Catalog) – сборник по выживанию для хиппи и техногиков. «Мы – как боги и можем стать на них похожими ещё больше», – гласил каталог, взяв неопределённо либертарно окрашенную ноту, выступая в поддержку «сферы внутренних, личных сил» и «сил индивида». То, что Стюарт Брэнд, создатель каталога, считал Рэнд великой мыслительницей, не вызывало удивления[565].

В 1968 г. Брэнд отметил в своём дневнике: «Я вновь читаю «Атланта», но уже на другом уровне – следя за собой, но в основном позволяя принципам оседать в моём разуме». Он возвращался к идеям Рэнд в периоды глубоких раздумий, которые он поддерживал почти ежедневным приёмом закиси азота. Более месяца в его журнале публиковались различные отсылки к Рэнд, а также прослеживалось влияние её философии, которое ни с чем нельзя было спутать. После разговора с Артуром Кёстлером об абстрактном и эмоциональном мышлении он написал: «Не разделяй, лучше соединяй. Тогда твоим абстрактным идеям составят компанию радость от эмоций и т. д. Звучит как у Айн Рэнд»[566]. В последнем номере Whole Earth Catalog, ставшем культурной классикой и разошедшемся тиражом более миллиона экземпляров, а также получившем Национальную книжную премию, Брэнд напечатал загадочную однострочную рецензию на «Атланта»: «В несуразном романе есть нечто блестящее», – после которой следовал небольшой отрывок из книги. Умение Брэнда свободно смешивать идеи Рэнд с футуристичными тематиками вроде колонизации Луны предзнаменовало зарождение культуры киберпространства, которая изначально имела либертарный характер[567].

Наблюдая за новым движением 1970-х, феминизмом, настрой Рэнд был таким же скептическим. Как и феминистки, Рэнд всегда считала очень важным оплачиваемый профессиональный труд как для мужчин, так и для женщин, а её протофеминистские героини отвергали традиционные роли женщин. Кроме того, она была против каких бы то ни было законодательных запретов на аборты, называя их «моральным правом, которое должна оставлять за собой любая женщина». Когда штат Нью-Йорк стал рассматривать возможности по либерализации законов об абортах, Рэнд вырвалась из своей обычной позиции отстранённого аналитика и с помощью «Объективиста» стала призывать читателей писать письма в поддержку предлагаемых поправок. Формирование движения «за жизнь» поразило Рэнд. «У эмбриона нет прав», – утверждала она. Принцип был прост: запрет абортов был безнравственен, потому что наделял большей важностью потенциальную жизнь за счёт актуальной. Крайне важным было, чтобы женщины могли выбрать, когда становиться матерью и становиться ли ею вообще[568].

Несмотря на общую политическую площадку, Рэнд считала феминистское движение совершенно безосновательным. В статье от 1971 г. «Эпоха зависти» она заявила: «Каждая инициативная группа выдвигает полуправдоподобные жалобы или находит предлоги для жалоб в качестве оправдания своего существования. У движения за права женщин нет ни того, ни другого». По мнению Рэнд, феминизм был просто-напросто очередной формой коллективизма, вариацией марксизма, заменившей пролетариат на женщин, новоизобретённую группу угнетённых[569]. Доказательством этому был призыв сторонников феминизма к тому, чтобы правительство исправило ситуацию с дискриминацией, хотя проблему создало не оно. Она писала: «Суждение о том, что место женщины – в доме… это древнее, примитивное зло, которое поддерживается и охраняется женщинами в той же степени, что и мужчинами». Рэнд больше всего злило то, что феминизм, с её точки зрения, был позицией, основанной на слабости, восстанием «против силы как таковой, возглавляемым теми, кто не пытается и даже не намеревается развить её». Участники феминистского движения ставили свой пол выше индивидуальности и ума и ожидали, что добьются незаслуженного успеха благодаря правительственным квотам и введению новых правил. Кроме того, Рэнд питала к феминисткам личную неприязнь: «Неряшливые, грязные, рассеянные девки, топчущие улицы»[570]. Феминистки напоминали ей Товарища Соню, импульсивную маскулинную коммунистку из «Мы, живые».

Рэнд прокладывала свой путь, отличный от консервативного движения в целом.