Айн Рэнд. Эгоизм для победителей

Рэнд не показалось, когда она почувствовала дуновение упадка в кругах сторонников капитализма. Благодаря предвыборной кампании и своей организации она столкнулась с тем, что осталось от либерализма XIX в., из последних сил вдохнувшего жизнь в кампанию Уилки по противостоянию «Новому курсу». Пессимизм её соотечественников во многом основывался на правильном понимании реального положения дел, поскольку интеллектуальный климат решительно сдвигался в сторону отказа от ограничения государственного вмешательства. Бывшие когда-то влиятельными экономисты свободного рынка, такие как Фрэнк Найт и Йозеф Шумпетер, стали предупреждать о том, чем чревато вмешательство правительства в экономику, но их голоса заглушила восходящая звезда Джон Менард Кейнс – британец, утверждавший, что правительственные меры, направленные на развитие экономики, должны быть жизненно важными для поддержки промышленности.

Опубликованная в 1936 г. книга Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» словно шквал обрушилась на мудрость классической экономики и политики невмешательства laissez-faire. Вместо этого Кейнс предлагал то, что будет известно как теория «экономической помощи». Когда экономика начинает застаиваться, правительству нужно представить перспективную программу расходов, которые будут стимулировать экономический рост. В отличие от экономистов старшего поколения, Кейнса не интересовало дефицитное финансирование, которое он считал временной мерой для воспрепятствования превращения мелких рецессий в масштабные депрессии. Это было наиболее подходящее время для подобных идей. Все профессора и политики искали объяснения и средства решения охватившего мир экономического дискомфорта. С 1940 г. идеи Кейнса с распростёртыми объятиями начали принимать как в учёных кругах, так и в правительстве, из-за чего laissez-faire теперь казалась остатками пережитой эпохи[159].

И правда, в поисках контраргументов к кейнсианской экономике многие из Уилки, группы Рэнд, использовали доводы, популярные во время «позолоченного века» в XIX столетии. Особыми фаворитами были британский философ Герберт Спенсер и его ученик Уильям Грэм Самнер. Многие социологи того времени считали их философию безнадёжно устаревшей. «Спенсер мёртв», – объявил гарвардский социолог Толкотт Парсонс в своей эпохальной работе 1937 г. «О структуре социального действия»[160]. Но для Нока, определявшего себя как «спенсерский индивидуалист» и взявшего за основу своей книги «Наш враг, государство» труд 1884 г. «Личность и государство» Спенсера, тот был ещё вполне живым. В 1940 г. Нок помог переиздать книгу Спенсера и в предисловии от себя добавил: «Этот фрагмент политической истории Британии обладает высокой значимостью для американского читателя». Именно такое издание было в личной библиотеке Рэнд[161].

То, что эта старая традиция должна сохраниться и вновь быть обнаружена Рэнд во время его политического пробуждения, было неудивительно. Как отмечал Ричард Хофстедтер и другие историки, аргументация в пользу laissez-faire в XIX в. пронизала американское общество, в том числе интеллектуальные круги небольших городов, внушая уважение к самым выдающимся национальным университетам. Самнер был одним из самых популярных (если не противоречивых) преподавателей в Йеле, а Спенсер «для большинства современных образованных американцев был великим человеком, непревзойдённым умом и великой фигурой философской мысли»[162]. Образованные или просто начитанные американцы в 1930–1940 гг. по меньшей мере что-то слышали об идеях Спенсера, Самнера и других теоретиков государственного невмешательства, поскольку те составляли значительную часть американской учёной традиции.

Более того, в поддержке капитализма была почти естественная структура. Труды Спенсера и Самнера, попавшие в полемику на ранней стадии расширения влияния государства, полностью соответствовали горячей неприязни к «Новому курсу». Всем мыслителям нужно было проделать одинаковую работу. Чтобы убедительно выступать против действий правительства, нужно было доказать, что оно некомпетентно и поступает нечестно или и то, и другое. Ввиду отсутствия подобных подтверждений успеха или провала реформ «Нового курса» в 1940-х гг. учёные жадно принялись выдвигать теоретические и исторические аргументы прошлого. Такие философы привнесли в свою критику государства немного свежести от вечной мудрости.