Айн Рэнд

Так молодая девушка, увидевшая столь много скорби и тягот, всем своим существом рвалась к радости легкой жизни. Алисе также были очень интересны ночные клубы, куда ее время от времени брала с собой кузина Нина Гузарчик. Иногда она также ходила на суаре, организованные кем-либо из родственников или подруг:

«Мне очень нравились вечеринки. Мое чувство к ним было такое же, как и к зарубежным опереттам: они были несоветские, они были для собственного эгоистического удовольствия».

О том, как проходили вечеринки петроградской молодежи в то нелегкое время, в подробностях рассказывают американские воспоминания писательницы. Гостей обычно просили по возможности принести хоть что-нибудь: хлеба, еды или хотя бы пару поленьев для отопления. Кто-то играл на пианино, и можно было потанцевать. Люди старались веселиться и говорить на разные интеллектуальные темы. Вечеринки в основном были тематические, с соответствующими костюмами. Айн Рэнд вспоминала, как это было весело: можно было залезть в старый бабушкин сундук, достать из него что-нибудь очень ветхое и придумать удивительный наряд, который выдерживал один-два таких вечера. Архив Айн Рэнд в Америке сохранил одну фотографию того периода: Алиса, одетая в костюм Арлекина, с веером в руках.

Проблемой для красоток того времени было полное отсутствие модной одежды: оставшаяся от дореволюционного времени к тому моменту уже износилась, а новой не было. Шить костюм у частных портных могли позволить себе немногие. Поэтому, по словам Айн Рэнд, девушки тратили огромное количество времени на ее самостоятельное изготовление:

«Фантазии о [модной] одежде были как будто [мечты] о чем-то из заграницы — или с другой планеты».

Для взрослеющей девушки это был очень болезненный опыт:

«Я ходила в тряпье; бблыпую часть моего гардероба составляли платья моей матери, переделанные под меня. Для вечеринок у меня было только одно платье, сделанное из маминого расшитого летнего пальто; я носила его в течение нескольких лет, пока оно не стало столь лоснящимся, что единственное, что с ним можно было сделать, — это вывернуть наизнанку и носить обратной стороной».

В результате к этой проблеме Алиса отнеслась со свойственным ей радикализмом и отсутствием полутонов — решила, что либо надо быть отлично одетой, либо ходить в том, что было. Воленс-ноленс выбор был сделан в пользу второго варианта.

Потихоньку семья Розенбаум начала привыкать к Совдепии, несмотря на резкий контраст бытовых стандартов того времени и их безмятежной дореволюционной жизни.

Он

На одной из вечеринок Алиса встретила первого мужчину своей мечты. Был холодный вечер 1922 года. Группа озябших молодых людей сгрудилась возле камина. Они называли свое сообщество «Uno momento[28]», а неформальным главой его была Нина Гузарчик. Алиса взглянула на юношу, вошедшего в комнату, — и онемела:

«Я не могла в это поверить. Он выглядел нереально — настолько он был совершенно привлекателен. Это был мой тип лица, за исключением того, что его волосы были темного цвета[29]; он был очень высокий и худощавый, с серыми глазами и резкими чертами лица. У него было очень интеллигентное лицо, очень решительное, ясно очерченное, аристократичное, самоуверенное. Но больше всего мне понравились его высокомерие и надменная улыбка — улыбка, которая говорила: “Ну, мир, ты должен мною восхищаться”»^{256}.

Для завершения портрета добавим, что, по словам Норы Розенбаум, у прекрасного принца был нос с горбинкой^{257}.

Это был Лев Борисович Беккерман. Друзья звали его Лео или Лёля. Многое в нем восхищало Алису, но многое и отталкивало. С одной стороны, он прятал у себя в квартире молодых контрреволюционеров, и это не могло не вызывать восхищения. С другой — он флиртовал практически со всеми женщинами и к тому же достаточно терпимо относился к большевистской идеологии. Алисе не нравился также натурализм его литературных и эстетических взглядов.