Айн Рэнд

В следующий раз они встретились несколько месяцев спустя, также на одной из вечеринок. На сей раз Лео провел большую часть вечера в беседах с Алисой, что несказанно ее удивило, и даже вызвался проводить ее домой. И хотя разговор не шел ни о чем романтическом, Алиса, придя домой, поняла, что бесповоротно и безнадежно влюблена. С этого момента ее мысли были только о нем: о его голосе, о волосах, спадающих на лоб, о его стройном теле и аристократической, надменной улыбке. Особое восхищение вызывала его смелость. Лео, лишившийся родителей, жил вместе со своей сестрой. Однажды друг попросил приютить двух членов контрреволюционного подполья. Лео, зная, что сестры нет дома и она вне опасности, без промедления согласился. Прожив у него несколько недель, подпольщики покинули его квартиру и, по-видимому, перебрались за границу.

Он был на четыре года старше ее, учился в Петроградском технологическом институте и подрабатывал переводами с немецкого (нами была выявлена одна книга в переводе Л. Беккермана и его сестры^{258}).

Лео и Алиса стали вместе ходить в театр и на вечеринки. Весь мир вокруг начал для Алисы говорить его голосом. Тем не менее дальше прогулок и бесед их отношения не продвинулись. Она не скрывала восхищения, неудержимого и даже болезненного увлечения им. Айн Рэнд вспоминала:

«Я знала, что ему это не нравится, я знала, что это неправильно. Я упрекала себя, но не видела способа, как мне удержаться от этого… По той причине, что я показала интенсивность [своих чувств], он стал уходить от меня».

Когда Лео перестал встречаться с Алисой, мир потух для нее, существование превратилось в невыносимую боль. С того момента она несколько раз видела его на вечеринках, где он практически не обращал на нее внимания. В течение нескольких месяцев она посещала вечеринки только лишь с целью встретить Лео, расспрашивала знакомых, где он и что делает.

А потом, внезапно, боль стала уходить. Алиса потихоньку возвращалась к прежней жизни, перестав терзать друзей расспросами о Лео. Однако она никогда не смогла полностью преодолеть это чувство и забыть его. В 1961 году, в Америке, в ореоле славы и успеха, она печально скажет:

«Я неравнодушна к нему даже сейчас. Видишь ли, мне повезло, что он не попросил меня выйти за него замуж. Я бы сказала “да”, я бы осталась в России — и умерла бы там».

Так Лео перестал быть главной страстью нашей героини. Однако мы еще будем говорить о нем.

Второе образование

Алиса вновь вернулась к обычной жизни и продолжила образование. Однако и на этом горизонте стали сгущаться тучи. В конце второго года учебы в университете, весной 1923-го, на доске объявлений появилась огромная надпись: «ЧИСТКА». В наши дни, наверное, даже трудно представить себе, что это такое.

Дело в том, что в какой-то момент большевистское правительство обнаружило, что ввиду нехватки грамотных кадров практически во все эшелоны власти проникли люди непролетарского происхождения — выходцы из дворян, военных, промышленников, купцов и т. п. И неудивительно — уровень их образования был намного выше, чему у пролетариев. Приблизительно та же ситуация сложилась и в студенческой среде: около половины студентов были выходцы из «бывших». Какой же из этого был выход? Правильно: пролетарской метлой безжалостно вычистить контрреволюционный мусор, лишить его возможности получать образование. Пусть учатся только люди «правильного» происхождения. Газеты того времени гневно восклицали: «МЫ НЕ БУДЕМ ОБУЧАТЬ НАШИХ КЛАССОВЫХ ВРАГОВ!»

По сведениям исследователя А. Ю. Рожкова, в решении бюро Петроградского губкома РКП(б) «Об очищении Питера от эсеров и меньшевиков», принятом на заседании 23 мая 1922 года, указывалось: «Признать необходимым произвести чистку и удаление из Питера контрреволюционного студенчества, порядок этого удаления разработать особо с соответствующими органами». Однако в официальном Положении о перерегистрации студентов от 24 марта того же года эта акция была замаскирована под «освобождение от не занимающихся и неуспевающих студентов».