AION. Исследование феноменологии самости

Сейчас, как никогда, важно, чтобы люди не пренебрегали опасностью зла, таящегося в них. К несчастью, оно слишком уж реально, и это обязывает психологию настаивать на реальности зла и отвергать любое определение, рассматривающее его как что-то незначительное или вовсе несуществующее. Психология -эмпирическая наука, имеющая дело с реальными предметами. Как психолог, я, таким образом, не обладаю ни склонностью, ни компетенцией ввязываться в метафизические рассуждения. Я вынужден вступать в полемику лишь там, где метафизика вступает на территорию опыта и интерпретирует его способом, не оправданным эмпирически. Моя критика privatio boni справедлива исключительно в рамках психологического опыта. С научной точки зрения, privatio boni, как должно быть для всех очевидно, основывается на petitio principii , когда то, что неизменно получается в конце, есть то, что вы уже заложили в начале. Аргументация такого рода не обладает силой убедительности. Однако от того факта, что подобные аргументы не только используются, но и встречают несомненное доверие, нельзя просто отделаться. Данный факт доказывает изначальное наличие тенденции отдавать первенство добру, применяя для этого все средства - подобающие и неподобающие. Так что, если христианская метафизика упорно держится за privatio boni, она, тем самым, предпочитает всегда преувеличивать добро и преуменьшать зло. Privatio boni может, таким образом, оказаться метафизической истиной. Я не берусь выносить суждения по данному предмету. Единственное, на чем я настаиваю, - что в нашей опытной сфере белое и черное, свет и тьма, добро и зло выступают эквивалентными противоположностями, всегда предполагающими существование друг друга.

Этот простейший факт получил верную оценку в так называемых "Климентовых Проповедях" [100] -собрании гностико-христианских сочинений, датируемых приблизительно 150 г. н.э. Их неизвестный автор понимает добро и зло как правую и левую руку Бога, а творение в целом рассматривает в терминах неразрывных брачных пар или бинарных оппозиций. Весьма сходным образом Марин, последователь Бардезана, считает добро "светлым" и принадлежащим правой руке (d e x i o n), а зло "темным", принадлежащим левой руке (a r i s t e r o) [101] Левая сторона, к тому же, соответствует женскому началу. Так, у Иринея (Adv . haer , I , 30, 3) София Prounikos[102] названа Sinistra[103] Климент находит это вполне совместимым с идеей Божьего единства. Если согласиться с антропоморфностью Божьего образа -а всякий образ Бога более или менее неуловимо антропоморфен, - трудно будет оспаривать логичность и естественность точки зрения Климента. В любом случае его взгляды (которые, может быть, лет на двести старше проводившихся выше цитат) доказывают, что реальность зла не ведет с необходимостью к манихейскому дуализму и не подвергает опасности единство Божьего образа. Фактически, эти взгляды обеспечивают единство, перекрывающее собой решающее различие между иеговистской и христианской точками зрения. Яхве откровенно несправедлив, а несправедливость не является добром. Бог христианства, со своей стороны, есть исключительно добро. Невозможно отрицать, что теология Климента помогает нам преодолеть это противоречие способом, согласующимся с психологическими фактами.

А потому, полезно будет немного подробнее проследить направление его мысли. "Бог, -говорит он, -установил два царства [ b a s i l e i a V ] и две эры [ a i v n a V ], и постановил, что настоящее будет отдано злу [ p o n h r v ], ибо оно мало и скоропреходяще. Будущий же мир он обещал сохранить для добра, ибо оно велико и вечно". Далее Климент говорит, что такое двойное деление соответствует устройству человека: тело восходит к женскому началу, характеризуемому эмоциональностью, дух - к мужскому началу, означающему рациональность. Он называет тело и дух "двумя триадами". [104]

"Человек составлен из двух смесей [ f u r a m a t w n , дословно "видов теста"], женской и мужской. А потому, и путей лежит перед ним два: путь послушания и путь непослушания закону; и два царства установлены -одно, именуемое царствием небесным, и другое, которое есть царство тех, кто нынче правит на земле... Из этих двух, одно вершит насилие над другим. И два эти начала, правящие всем, суть скорые руки Божьи".

Здесь имеется намек на Второзаконие, 32,39: "Я умерщвляю и оживляю". Бог убивает левой рукой и спасает правой.

"Эти два начала не имеют собственной субстанции вне Бога,ибо у них нет иного первоисточника [ a r c h ]. Не были они и посланы Богом, подобно животным; ибо обладают они общим с ним умом [ o m o d o x o i ]... Посланы же были Богом четыре первоэлемента -теплое и холодное, влажное и сухое. Вследствие этого, он - Отец всякой субстанции [ o u e s i t a V ] , но не знания, возникающего из смешения элементов [105] . Ибо когда последние были смешаны извне, выбор [ p r o a i r e s i V ] зародился в них, как их дитя".