AION

337 Надеюсь, этих примеров христианских параллелей к отчасти языческим по своему характеру взглядам гностиков достаточно, чтобы обрисовать перед читателем картину ментальности первых двух столетий нашей эры и показать, насколько тесно религиозные учения той эпохи были связаны с психическими фактами.

7

338 Вернемся теперь к символам, перечисляемым Ипполитом. Первоначальный Человек в своем латентном состоянии — именно так следует интерпретировать термин а^а-рактцркттбд — назван Aipolos, "не потому, что кормит козлов и коз", но оттого, что является deinoXoq, Полюсом, вращающим космос.126 Это напоминает обсуждавшиеся нами выше представления алхимиков о Меркурии, находящемся на Северном Полюсе. Подобным образом, наассены называли Айпола, на языке "Одиссеи", Протеем. Ипполит приводит следующую цитату из Гомера: "Здесь пребывает издавна морской проницательный старец, равный бессмертным, Протей, египтянин"127. У Гомера затем идут слова: "изведавший моря Все глубины и царя Посейдона державе подвластный".128 Протей — очевидная персонификация бессознательного: 129 весьма трудно "овладеть хитромысленным старцем Так, чтоб не мог наперед он намеренье наше проникнуть. Чтобы заставить его говорить, надо быстро хватать его и крепко держать. Он, хотя и живет в море, но, подобно земноводному, выходит на пустынный берег в священный полуденный час и укладывается спать среди своих тюленей. Необходимо помнить, что тюлени теплокровны, то есть их можно рассматривать как содержания бессознательного, способные перейти в сознание и в определенные моменты спонтанно возникающие в его светлом, воздушном мире. От Протея странствующий герой узнает, как он сможет добраться до дома по "рыбообильному морю"; таким образом, Старец выступает в роли психопомпа.130 Ои таяраакетш, — говорит о нем Ипполит; лучше всего это переводится французским разговорным оборотом "il ne se laisse pas rouler" (его не проведешь). "Но он, — говорится далее в тексте, — оборачивается вокруг самого себя и меняет форму". Он, таким образом, ведет себя как вертящийся образ, который не удается схватить. То, что он говорит, говорится им, "воистину" безошибочно; он — "истинный предсказатель". Неудивительно, что наассены утверждали: "знание человека в его полноте в самом деле глубоко спрятано и трудно постижимо".

339 Далее Протей сравнивается с зеленым колосом пшеницы Элевсинских мистерий. К нему обращено восклицание участников празднества: "Владычица родила божественного мальчика, Бримо родила Бримоса!" Как сообщает Ипполит, "нижним" соответствием высшему посвящению, происходящему в Элевсине, является темный путь Персефоны, похищенной богом подземного мира; этот путь ведет "в рощу почитаемой Афродиты, вызывающей любовную болезнь". Мужчинам следует придерживаться этого нижнего пути, дабы стать посвященными "в великие небесные мистерии".131 Ибо эти мистерии суть "врата небес" и "дом Бога", где единственно обитает благой Бог, предназначенный лишь для духовных людей. Они должны совлечь с себя одежды и все стать уодфин, "женихами", "лишенными своей мужественности девственным духом".132 Это — не что иное, как намек на Откр., 14, 4:"... ибо они девственники; это те, которые следуют за Ангцем, куда бы Он ни пошел".133

8

340 В числе объективных символов самости, я уже упомянул имевшуюся у наассенов концепцию, неделимой точки. Данная концепция полностью согласуется с понятиями "Монады" и "Сына Человеческого" у Моноима. Ипполит сообщает: