Айрис Грейс. История особенной девочки и особенной кошки

Без неё наш дом опустел. Мы похоронили её в саду, и многие недели я сидела под яблонями, думая о ней. Я ясно представляла, как Меоска играет с нашим ребёнком, и от мысли, что этого никогда не случится, становилось больно.

Не знаю, что послужило тому виной: гормоны или внезапная потеря друга, но я долго не могла оправиться. Меоска успела стать частью нашей семьи, и я страшно по ней скучала.

Я начала бороться с некоторыми малоприятными сторонами беременности, например, с увеличившимся страхом родов. Чем ближе подходил срок, тем сильнее меня страшили больницы. Тогда же я задумалась о домашних родах, но они не давали никаких гарантий. Потом, побывав в больнице, я нашла обстановку там весьма беспорядочной и беспокойной. Шум и постоянно меняющийся персонал меня нервировали, и я стала терять уверенность. Всё, что касалась родов, навевало на меня страх. Стоило только подумать о больнице, как сердце колотилось, словно сумасшедшее, и мне казалось, что я задыхаюсь.

Поэтому я начала изучать вопрос домашних родов. Мне хотелось найти акушерку, которая вернула бы мне уверенность и сделала этот опыт положительным.

Через какое-то время я наконец нашла Сью, оказавшуюся самой добродушной и по-матерински заботливой акушеркой. Она сделала не только то, о чем я мечтала, но даже больше: она стала моей подругой и очень во многом мне помогла. Её опыт и проведённое со мной время определили то, что должно было произойти. Сью научила меня проявлять терпение, не сдаваться и, прежде всего, доверять своему телу и инстинктам. После наших встреч я чувствовала уверенность и прекратила бояться. Я начала ощущать, каким будет наш ребёнок, понимать её характер. Она всегда двигалась, когда играла музыка, а больше всего любила джаз.

Мне нравилось отдыхать на природе – в то время я проводила всё свободное время, гуляя с Пи Джеем. Мы выходили с заднего двора, шли через сад, за забор, а потом – по тропинке к поросшему дроком холму. С этого холма открывался чудесный вид на наш городок и даже дальше.

Мы разговаривали о том, какой будет наша дочь. Я остро чувствовала, что она будет уникальной, и хотела подобрать для неё соответствующее имя. Наверное, все родители так думают, и моё предчувствие, возможно, было совершенно нормальным, но иногда я задумываюсь: что если это предчувствие явилось знаком, и моё тело понимало её лучше любых тестов?

Я никогда не встречалась со своей бабушкой по материнской линии. Её звали Айрис, и она умерла, когда мама была беременна мной. Моя семья говорила о ней с большой любовью, никто не произносил её имени без улыбки. Бабушка стала бесплотным образом в моём детстве: поднявшись по лестнице, можно было увидеть её портрет, а по всему дому стояли её фотографии. Бабушка Айрис казалась мне прекрасной и душой, и телом. Меня очаровали её большие глаза, каштановые волосы и изящная поза. Я познакомилась с ней через её вещи: китайские украшения, драгоценности, вышивку, над которой она работала, произведения искусства, которые собирала, и вернувшуюся в моду одежду, которую я носила. Удивительно, сколько всего можно понять по чьим-то вещам, зная, что их любили и ими пользовались. Конечно, это не то же самое, что знать человека лично, но я очень дорожила бабушкиными вещами. Её кротость и любовь к искусству и природе перешли к маме, а потом ко мне. Поэтому, когда мы думали, как назвать нашу девочку, я сразу подумала об Айрис. А второе имя Грейс нравилось нам обоим, просто потому что оно элегантное и красивое.