Айронкестль

Самки человекоподобных стали отступать перед существами, вооруженными огнем, и остановились лишь у края просеки. Оттуда со смутной тоской обезьяны смотрели на распростертое тело самца. Оно было недвижимо. Голова лежала на брюхе льва, грива которого была вся в крови, а большие желтые глаза остекленели.

— Здесь больше нечего делать! — заметил Сидней. — Да и какая надобность в этом?

— Никакой, — ответил Маранж, — но мне доставило бы удовольствие, если б он ожил.

— У меня такое чувство, точно это человек, — прошептала Мюриэль.

Гертон вынул из кармана зеркальце и приложил его ко рту гориллы.

— А ведь он еще жив, — решил он, указывая на чуть запотевшее стекло. — Но как бы он мог оправиться — ведь он потерял несколько пинт крови?

— А нельзя ли сделать попытку? — робко спросила девушка.

— Мы ее сделаем, Мюриэль… Это зверье невероятно живуче.

Три негра перенесли гориллу в огненное кольцо, и Айронкестль принялся дезинфицировать и перевязывать раны.

Самки тоже вернулись за ними, и в мерцании звезд раздавался какой-то необычайный вой, точно стон.

— Бедные созданья! — промолвила Мюриэль.

— В памяти их все так смутно, и они быстро забудут, — сказал Маранж. — Прошлое так мало значит для них!

Айронкестль продолжал осматривать раны.

— Не исключена возможность, что он оправится, — заключил он, дивясь громадному торсу человекоподобного. — Это животное по меньшей мере дальний родич наших прапрадедов.

— Дальний родич! Я не верю, чтобы наши предки были обезьянами или человекоподобными.

Айронкестль продолжал перевязывать раны. Грудь гориллы слабо трепетала, но она оставалась в бессознательном состоянии.

— Если есть для него какие-либо шансы возвратиться к жизни среди деревьев, то только при нашем уходе. Если же покинуть его…

— Мы не покинем его! — воскликнула Мюриэль.

— Нет, милая, мы не покинем его, если только этого не потребует наша безопасность. Но все-таки, это — обуза.

Его прервал короткий, глухой вскрик. Старший из негров, человек с кожей цвета земли, указывал рукой на север просеки. Рука его дрожала.

— В чем дело, Курам? — спросил Гютри.

— Коренастые! — простонал негр.

Просека казалась пустынной. Вой зверей доносился издали с разных сторон.

— Ничего не вижу! — сказал Маранж, смотря в зрительную трубу.

— Вон там Коренастые, — твердил старый африканец.

— А они страшные?

— Это люди, рожденные беспощадным лесом, хитрые и неуловимые!

— Вон они! — воскликнул сэр Джордж.

Он только что заметил двуногий силуэт среди папоротников, но тот уже исчез, и за освещенным пространством можно было разглядеть лишь черный лес да серебрящееся звездами небо.

— Бедняги должно быть еле вооружены, — сказал, пожимая плечами, Гютри…

— У них есть отравленные стрелы, каменные топоры, копья. Их много, они искусно расставляют ловушки и пожирают… — старый негр не решался продолжать.

— Пожирают? — нетерпеливо спросил Гютри.

— Побежденных, господин.

Костры шипели и трепетали, как живые существа; по временам слышался треск, как будто кто-то жаловался.

Искры взвивались кверху, как рой светляков; лес испускал тихий вздох, полный тайной ласки и кровавой тайны.

Глава II КОРЕНАСТЫЕ

Курам рассказал легенду о Коренастых, рожденных лесом, болотом и сошедшим с туч зверем.

Может быть, это и не люди. Они видят впотьмах, и глаза их во тьме горят зеленым огнем; у них широкая грудь и короткие конечности; волосы их походят на шерсть гиен; вместо носа две черные дыры над ртом; они живут кланами, по меньшей мере в сто воинов; они неумело обращаются с огнем, употребляют почти сырую пищу и не знакомы с употреблением металлов; оружие у них деревянное и каменное. Они не умеют ни обрабатывать землю, ни ткать, ни обжигать глину. Питаются они мясом, орехами, молодыми побегами и листьями, кореньями и грибами.

Между кланами происходит ожесточенная война, причем они съедают раненых и пленных, даже женщин, и особенно детей. Коренастые Севера, рыжеволосые, питают непримиримую ненависть к Коренастым Юга, черноволосым, и к Коренастым Запада, гордящимся своей голубой грудью.

Численность их не растет, а уменьшается из поколения в поколение. Они мужественно презирают смерть и не сдаются перед пытками. Лицом они походят столько же на людей, как и на буйволов. От них пахнет горелым мясом.

— А ты их видел? — спросил Маранж, когда Курам кончил говорить.

— Да, господин. Едва возмужав, я попал к ним в плен.

Они собирались меня сожрать. Уже готов был огонь, чтобы меня изжарить. Я попал к рыжим. Они радовались и смеялись, потому что у них были еще пленные и мертвые, раны которых еще сочились кровью. Нас связали лианами. Колдуны заунывно пели, размахивая топорами и цветущими ветками… Вдруг пронесся какой-то вой, полетели острые стрелы. Пришли голубогрудые Коренастые. Начался бой.

Я высвободился из лиан и убежал на равнину.