Айсберг

– Мы прибудем на русскую базу минут через двадцать. Вы не могли бы пока продолжить чтение дневников? Я специально настроил ваш микрофон на запись. Любая полезная информация из записей может повлиять на исход операции.

Дженни окинула взглядом грузовую кабину. «Дельта-один» и его команда из двенадцати человек расположились на сиденьях вдоль бортов, готовые по первой команде броситься в бой. Командир группы пристально смотрел в иллюминатор на ледяную пустыню.

Дженни проследила за его взглядом. Красные бараки «Омеги» превратились в размытые мазки на белом полотне. Солнце висело низко над горизонтом и, похоже, не собиралось уходить – длинный полярный день был в самом разгаре.

«Когда же он наконец завершится?»

Она собралась было открыть лежащий на коленях дневник, но тут за окном мелькнула яркая вспышка.

Горизонт окрасился огненным всполохом. В небо поднялась туча снежной пыли, а потом донесся низкий гул взрыва. Тело Дженни сотрясла ударная волна.

«Господи… Только не это… Нет…»

Дженни прислонилась к стеклу иллюминатора, наблюдая за трагедией, разыгравшейся на поверхности. Уши у нее заложило. Она не верила своим глазам.

Вертолет сделал крутой вираж, и страшная картина на мгновение исчезла из виду. Дженни молила Бога, чтобы ее опасения не оправдались.

Ледяная пустыня вдруг снова появилась в иллюминаторе. Там, где раньше стояла «Омега», высоко в небо поднимался огненный смерч.

В ушах у Дженни звенело, но слух постепенно возвращался. В кабине, как будто из глубокого колодца, слышались крики, в которых звучало удивление и смятение. Солдаты с искаженными от ярости лицами прильнули к иллюминаторам.

Каскад пылающих обломков обрушился в огромную воронку, дымящуюся, как кратер вулкана. От дрейфующей станции «Омега» не осталось и следа.

Душу Дженни охватил леденящий холод. «Отец… Люди…»

В наушниках послышался раздраженный крик Крейга:

– Черт возьми! Вы же доложили, что все взрывные заряды, установленные русскими, обезврежены!

Сержант ответил неуверенным, извиняющимся голосом:

– Так точно, сэр! Хотя… возможно… возможно, один из них я не заметил…

Дженни с трудом глотала воздух. Она наблюдала сквозь слезы за реакцией солдат на трагедию. Все они, за исключением одного, похоже, были действительно ошарашены происшедшим.

Только командир отряда безучастно смотрел на охваченную огнем ледяную пустыню. Его суровое лицо не выражало ни гнева, ни удивления.

Он перевел холодный взгляд на Дженни, и она с ужасом поняла, что трагедия была не случайной.

Она вспомнила, как Крейг только что ругал сержанта по радио. Его гневный голос звучал неубедительно. Все это было подстроено и заранее спланировано. Руководители американской операции преследовали те же цели, что и русские, – завладеть трофеем и уничтожить всех свидетелей.

«Полная зачистка. Никаких следов».

Дженни встретилась взглядом с командиром отряда спецназа. Тот пристально всматривался в ее глаза, как будто пытался прочитать ее мысли. Дженни стало ясно, что жить ей оставалось недолго – только до тех пор, пока он нуждается в ее знании инуитского языка.

Выражение ужаса и смятения на ее лице не изменилось.

«Пусть думает, что я ничего не поняла», – решила она.

Крейг нашептывал ей по радио слова утешения, но Дженни не обращала на него внимания. Она опустила глаза на страницы дневника. По щекам текли слезы скорби и гнева. «Папа…»

Рука невольно потянулась к кобуре. Она была по-прежнему пуста.

Еще одно невыполненное обещание.

17. Испытание огнем

9 апреля, 19 часов 55 минут

Ледовая станция «Грендель»

Мэтт сидел на железном топчане в тюремной камере. К его удивлению, адмирал решил оставить мальчика с ним. Маки лежал сейчас рядом, свернувшись клубочком в ворохе одеял. Возможно, Петков предпочел, чтобы ребенок и переводчик находились рядом, и Мэтта это устраивало. Он наблюдал за спящим мальчиком, который сложил ладони у самых губ, как будто в безмолвной молитве.

Эскимосское происхождение Маки выдавали черные как смоль волосы, смуглая кожа и раскосые карие глаза.

«Он так похож на Тайлера. Те же волосы, те же глаза…» В сердце у Мэтта защемило от ощущения безвозвратной потери.

– В это трудно поверить… – прервал его мысли доктор Огден, прислонившийся к решетке соседней камеры.

Мэтт успел вкратце описать ему содержимое дневника Владимира Петкова и теперь кивнул, не сводя глаз со спящего мальчика.

– Я бы многое отдал, чтобы осмотреть ребенка… Хотя бы взять анализ крови, – пробормотал профессор.

Мэтт вздохнул и закрыл глаза.

«Ох уж эти ученые. Похоже, все, что их волнует, – это результаты исследований».