Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

В прежние приезды в царскую Россию Дункан и в голову не приходило учить русский, к чему? Станиславский, Павлова, Кшесинская, да и вообще все, с кем она встречалась, могли поддержать беседу не на английском, так на французском или немецком. Теперь все изменилось, и она, дабы не остаться «без языка» вообще, вынуждена просить Илью перебраться в ее дворец, где переводчику предоставляется пара уютных комнат. Шнейдер – умный и интересный собеседник, моложе Дункан на целых четырнадцать лет, кроме того, направленный к Айседоре А.В. Луначарским в качестве секретаря. Но Дункан хорошо понимает в людях и видит, Илья Ильич обожает ее искусство и не просто выполняет поручение наркома просвещения, а что не день, с сюрпризом: то контрамарки на спектакль интересный достанет, то сам же спешит ее с артистами, художниками, музыкантами свести. По ночам старательно пишет либретто для будущих выступлений Дункан, а тут еще новость, разузнал про возможности «светомузыки» и тут же почел священным долгом обеспечить спектакли своей патронессы современной техникой. В общем, клад, а не человек. Айседора Ильей Ильичом довольна, за все ему благодарна и того пока не знает, не ведает, что благодаря своему молодому секретарю очень скоро познакомится с человеком, с именем которого молва раз и навсегда свяжет ее имя, и встреча та не за горами.

Однажды шел Илья Шнейдер по улице, из Художественного театра возвращался, где у него сколько лет уже отец, тоже Илья Ильич Шнейдер, костюмы исторические для артистов шил. Шел, шел, о чем-то своем думал, когда неожиданно дорогу ему заступил театральный художник Георгий Якулов¹⁶², работающий в то время в московском Камерном театре и подрабатывающий на оформлении какого-то очередного интерьера. Он ведь известный художник, уже не одно кафе, кабаре расписал, что же до художественных выставок, то и их в послужном списке Якулова числилось немало. Благодаря Якуло-ву и В.Э. Мейерхольду в Москве появилось кафе «Питтореск», а еще он украшал московское кафе поэтов «Стойло Пегаса», в котором часто бывал Шнейдер.

«– У меня в студии сегодня небольшой вечер, – сказал Якулов, – приезжайте обязательно. И, если возможно, привезите Дункан. Было бы любопытно ввести ее в круг московских художников и поэтов» ¹⁶³.

Обычное, на первый взгляд, ничего не значащее приглашение, куда Шнейдера с Айседорой Дункан только не зазывали. Илья пообещал, Айседора согласилась, после спектакля они взяли извозчика и доехали до Большой Садовой, где у Якулова размещалась студия. И где, если верить Михаилу Булгакову, в скором времени обнаружится «нехорошая квартира», в которой Воланд будет встречаться с Маргаритой. Во всяком случае, в этом самом доме по Большой Садовой, 10, или Большая Садовая 302-бис (это уж как кому больше нравится), в 1921–1924 годах проживал сам автор бессмертного романа «Мастер и Маргарита». А уж кто-кто, а он прекрасно разбирался в странных домах и роковых встречах.

«Появление Дункан вызвало мгновенную паузу, а потом начался невообразимый шум. Явственно слышались только возгласы: “Дункан!”

Якулов сиял. Он пригласил нас к столу, но Айседора ужинать не захотела, и мы проводили ее в соседнюю комнату, где она, сейчас же окруженная людьми, расположилась на кушетке.

Вдруг меня чуть не сшиб с ног какой-то человек в светло-сером костюме. Он промчался, крича: “Где Дункан? Где Дункан?”

– Кто это? – спросил я Якулова.

– Есенин… – засмеялся он.

Я несколько раз видал Есенина, но тут я не сразу успел узнать его.

Немного позже мы с Якуловым подошли к Айседоре. Она полулежала на софе. Есенин стоял возле нее на коленях, она гладила его по волосам, скандируя по-русски:

– За-ла-тая га-ла-ва…»¹⁶⁴.

Этот же эпизод опишет в своем книге «Роман без вранья» Анатолий Мариенгоф¹⁶⁵, он же расскажет о предшествующих этой встрече событиях, то, что не мог знать Илья Ильич, а именно как Есенин мечтал познакомиться с Дункан. С женщиной, которую он видел на сцене и которая манила его золотым шлейфом летящей к своей гибели кометы. Вот этот текст: «…К нам подошел Жорж Якулов. На нем фиолетовый френч из старых драпри. Он бьет по желтым крагам тоненькой тросточкой. Шикарный человек. С этой же тросточкой в белых перчатках водил свою роту в атаку на немцев. А потом на оранжевых ленточках звенел Георгиевскими крестами.

Смотрит Якулов на нас, загадочно прищуря одну маслину. Другая щедро полита провансальским маслом.

– А хотите, с Изадорой Дункан познакомлю?

Есенин даже привскочил со скамьи:

– Где она… где?..

– Здесь… гхе-гхе… замечательная женщина…

Есенин ухватил Якулова за рукав:

– Веди!

И понеслись от Зеркального зала к Зимнему, от Зимнего в Летний, от Летнего к оперетте, от оперетты обратно в парк шаркать глазами по скамьям. Изадоры Дункан не было.

– Черт дери… гхе-гхе… нет… ушла… черт дери.

– Здесь, Жорж, здесь.

И снова от Зеркального к Зимнему, от Зимнего к оперетте, в Летний, в парк.

– Жорж, милый, здесь, здесь.

Я говорю:

– Ты бы, Сережа, ноздрей след понюхал.

– И понюхаю».