Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

Потом, немного успокоившись, Сергей улыбается Мариенгофу и вдруг срывает с головы кепи, и кидает его Айседоре. «Танцуй, Изадора. Для меня и для Тольки танцуй!» – и ставит на патефон первую попавшуюся пластинку.

«Дункан надевает есенинские кепи и пиджак. Музыка чувственная, незнакомая, беспокоящая… Страшный и прекрасный танец. Узкое и розовое тело шарфа извивается в ее руках. Она ломает ему хребет, судорожными пальцами сдавливает горло. Беспомощно и трагически свисает круглая шелковая голова ткани», – продолжает рассказ Мариенгоф.

Айседора уже поняла, что ее возлюбленный желает хвастаться, хвалиться перед друзьями своей великолепной подругой, для него важно, что Дункан – не просто его женщина, а самая лучшая, самая желанная женщина на всем белом свете. Вот она и рвется из кожи вон, лишь бы сделать все, как ему приятнее. Захотел устроить праздник для друзей в ресторане – вот тебе деньги. Пей, гуляй, хоть за цыганами посылай. Вот какая у Есенина подруга, мало того что не жюрит, сама оплачивает гулянку. Хотел показать особняк – приглашай. Всех покормим, всех напоим, а потом хозяйка еще и станцует. Товарищи о такой слабости Дуньки с Пречистинки давно уже прознали, засуетились с подарочками, то духи дорогущие притащат, то манто из песца… а то трехметровый шлейф красного бархата с золотым шитьем и драгоценными камнями, говорят, будто бы от парадного платья русской царицы. С таким бы шлейфом по Парижу.

И еще Есенин любит и ревнует Дункан, не подпуская к ней других мужчин, бледнеет, замечая у нее в альбоме фотографии бывших любовников и друзей-мужчин. «Есенин свои чувства к Айседоре выражал различно: то казался донельзя влюбленным, не оставляя ее ни на минуту при людях, то наедине он подчас обращался с ней тиранически грубо, вплоть до побоев и обзывания самыми площадными словами. В такие моменты Изадора бывала особенно терпелива и нежна с ним, стараясь всяческими способами его успокоить», – рассказывает А Раткевич.

Что же произошло со свободолюбивой, независимой Айседорой? Она любила Есенина по-настоящему, последней, отчаянной любовью. Понимая, что после Есенина может быть только смерть, она держится за него. «Я готова целовать следы твоих ног!!!», «Ты должен знать, что когда ты вернешься, ты можешь войти в этот дом так же уверенно, как входил вчера и войдешь сегодня», «Я тебя не забуду и буду ждать! А ты?» – эти записки, нацарапанные на выдранных из блокнота листках, до сих пор хранятся в московской школе танцев.

Окажись они на необитаемом острове, отрезанные от прочего мира, терпение и любовь Айседоры помогли бы Есенину перестать дергаться на смешки и шепоток за спиной, но ситуация с каждым днем все напряженнее. Как ни странно, более других преследовал влюбленных лучший друг Сергея, Анатолий Мариенгоф. Его злость на Дункан буквально сочится из каждой его строчки о любимой женщине Есенина. Еще бы, то ходили неразлучно два старых приятеля Есенин и Мариенгоф, а то вдруг, откуда ни возьмись, появилась какая-то не первой молодости баба, и Есенин уже почти что потерян для общества! «Ему было приятно и лестно ходить с этой мировой славой под руку вдоль московских улиц, появляться в кафе поэтов, в концертах, на театральных премьерах, на вернисажах и слышать за своей спиной многоголосый шепот, в котором сплетались их имена: “Дункан – Есенин… Есенин – Дункан”…». Да уж, если так пишет друг, чего ждать от врагов?

При этом Мариенгофа никто не прогонял, напротив, он вхож в дом на Пречистенке, бесплатно посещает спектакли Дункан, она приходит к нему и общается с его будущей женой. Чего еще? Неужели настолько задело за живое, что закадыка друган Серега, наконец, счастлив и настолько богат, что готов делиться со всеми и каждым?

Нет, художник должен быть голодным, поэт обязан быть непризнанным и несчастным! «С ней, с этой постаревшей модернизированной Венерой Милосской Есенину было противно есть даже “пищу богов”, как он называл холодную баранину с горчицей и солью. Недаром и частушку сложил: “Не хочу баранины, Потому что раненный, Прямо в сердце раненный Хозяйкою баранины!”¹⁶⁷».

Что касается есенинской частушки, то где тут слово «противно»? Мало мужчин готовы отказаться от мяса ради любви! Но Мариенгоф просто обязан, от полноты души, подлить грязи.

На Пречистенке Есенин работает над монологом Хлопуши из поэмы «Пугачев» и заканчивает «Исповедь хулигана», эти произведения чаще всего можно услышать здесь в его исполнении, так как он пробует их на зрителе, мечтая когда-нибудь издать «Пугачева» отдельной книжечкой. Мечта сбылась достаточно скоро, в том же 1921 году. Тогда он ворвался на Пречистенку с пачкой тоненьких брошюрок темно-кирпичного цвета, на которых прямыми толстыми буквами оттиснули: «Пугачев». Первая книжка была подарена, естественно, Айседоре. Пристроившись за ее большим, красного дерева столом, Есенин вывел: «За все, за все, за все тебя благодарю я…» – видоизмененную фразу из стихотворения Лермонтова «Благодарность», помните?