Айседора Дункан: роман одной жизни

В Лондоне она обнаруживает, что для поездки в Париж не хватает денег. Снимает небольшую квартирку на Дьюк-стрит и шлет телеграмму за телеграммой парижским друзьям с просьбой о помощи. Ответа нет. Телеграф временно занят под нужды армии. И телеграмма Зингеру остается без ответа. С каждым днем Айседора чувствует, что падает в пропасть. Нет большего унижения для знаменитого артиста, чем нищета. Скольких знавала она актеров, а особенно актрис, когда-то обожаемых публикой, а теперь обреченных на нищету только потому, что в молодости они не смогли предвидеть превратностей возраста и капризов моды! Лучше умереть от стыда, чем прочесть в притворно-сочувствующем взгляде самодовольной посредственности плохо скрытое торжество над знаменитостью, когда-то вызывавшей столько зависти.

Сколько раз по ночам, сидя перед открытым окном в полной темноте из-за обязательного затемнения, следила она за воздушным налетом в надежде, что какой-нибудь самолет из вражеской авиации сбросит бомбу на ее дом и она погибнет под развалинами. Она следит за грозным рокотом бомбардировщика, летящего над городом на малой высоте и раздирающего темноту своими прожекторами. Думает о пилоте, одиноко сидящем в своей кабине и оглушенном ревом мотора. Своими пустыми, светлыми глазами со стальным отливом он всматривается во мрак ночи, следит за бледной линией горизонта и за прибором, бунтующем при малейшей воздушной яме. Она упорно думает об этом ребенке с ангельским лицом, затерянном в необъятном небе, сеющем смерть среди звезд.

Она начинает молиться за своего прекрасного убийцу: если бы он мог направить на нее свой смертоносный ливень! Пусть он ускользнет от лучей прожекторов! Пусть вернется на базу, радуясь своей победе! Умереть от руки Парсифаля в огненной стихии! От бомбы, адресованной ей одной, летящей с неба, как молния, посланная юным богом!

Тем временем положение ее становилось все более отчаянным. Последние ресурсы исчерпаны, а новых контрактов не предвидится. Мир безразличен ко всему, кроме войны, а гнусной бойне все нет конца!.. Пристрастие к спиртному с каждым днем все сильнее. Хотя бы на час убедить себя, что это дурной сон, завтра небо расчистится, к ней вернутся воодушевление, работа, успех, все станет, как раньше. Но дни проходят, хмурые и пустые. Никакого просвета. Неужели этому кошмару не будет конца? Когда отчаяние сжимает горло, голова идет крутом, а пустота вокруг затягивает, как в воронку, и чудится жестокий и мстительный призрак одиночества («вы сами этого хотели!»), вино предстает как единственный путь к спасению… к нежности… к жизни. И пусть завтра, когда проснется, она увидит реальность еще более ужасную и опасную, чем вчера! Сегодня главное — обмануть себя. И в этом обмане найти силы, чтобы выжить. Это нельзя назвать пьянством, это называется болезнь жизни. Никем не услышанный призыв на помощь при кораблекрушении, когда единственное спасение — бутылка, в которой можно найти конец своему отвращению, стыду, страху, ожиданию, она — верный спутник в дни несчастья.

Где и как она встретила его? Она не помнит. Забыла даже, как его зовут. Он работает атташе во французском посольстве. Он первым подошел к ней. На улице? В ресторане? Она и сама не знает. Знает только, что с тех пор, как она в Лондоне, она впервые заговорила и этот человек ее выслушал. Что она ему сказала? Что он ей ответил? Она не помнит. Они обменялись банальными словами, ничего не значащими фразами. После долго бродили по улицам, разговаривали так, словно были знакомы давным-давно, а когда расстались, каждый вернулся в свое одиночество с ощущением, что пережил один из тех моментов, которые стоят целой жизни.

На следующий день Айседора нашла в своем почтовом ящике конверт, а в нем — билет во Францию.

Приехав в Париж, занимает деньги и снимает комнату в отеле «Пале-д'Орсэ». Несмотря на зловещий гром немецкой пушки «Большая Берта», сотрясающей каждый день столицу, чувствуется, что конец войны близок.

Надежда возрождается. В Париже Айседоре дышится легче. Друзья, былые связи помогают ей вернуть радость жизни, желание работать, любить. В доме друзей в Пасси однажды вечером встретила она Ролана Гарроса, военного летчика-аса. Ему тридцать лет, у него чарующая улыбка, он играет Шопена и просит ее танцевать. Потом провожает ее до отеля на набережной Орсэ. На площади Согласия их настиг воздушный налет. При свете разрывов она танцует, он любуется ею, в карих глазах его горит золотая искорка, он аплодирует и смеется. Расставаясь, они обещают друг другу встретиться вновь. «Завтра я уезжаю на фронт, — говорит он. — Когда вернусь, дам знать». Через три дня его объявляют пропавшим без вести, а через неделю сообщают, что его самолет был подбит в бою с вражеской эскадрильей.