Айседора: Портрет женщины и актрисы

В ту ночь они много говорили, иногда несли возвышенную чушь, иногда затрагивали серьезные проблемы. Крэг сказал ей, что собирается через четыре месяца жениться на Елене Мео. Айседора ответила, что не верит в брак²⁴. И если она не принимала всерьез его брачные планы, то ее вряд ли можно винить за это. Письмо Крэга к ней, его пылкие взгляды и прочие проявления любви позволяли утверждать, что все его помыслы — только о ней.

Похоже, Крэг и не собирался убеждать Айседору в том, что он принадлежит другой. Он был не слишком щепетилен в отношениях с женщинами, часто из-за того, что сам не знал, чего хочет. (Елена Мео влюбилась в него до того, как узнала, причем не от него, а от его друга Мартина Шоу, что Крэг женат. Потом Крэг сказал ей, что ждет развода, но поскольку она была католичкой, то посвятить свою жизнь Крэгу Елена решилась только после жестокой внутренней борьбы.)²⁵

На следующий день, 18 декабря, Айседора должна была появиться на приеме в собственном доме. Крэг, видимо, настаивал, чтобы она не ходила туда, поскольку Айседора прислала ему потом записку: «Дорогой, ты был абсолютно прав. Было просто богохульством находиться среди такого количества людей, из которых только дорогая фрау Бегас, устраивавшая прием в мою честь, хоть как-то скрашивала мое пребывание там». Айседора нарочно опоздала к началу приема, чтобы избежать нотаций со стороны родных. А едва прием закончился, она снова ускользнула в студию к Крэгу²⁶.

Айседора и Крэг влюбились друг в друга слишком поспешно, но надо помнить, что и он и она были натурами чувственными, импульсивными и упрямыми. Крэг писал, что он «чрезмерно увлекался женщинами… Когда меня стали одолевать любовные чувства, я совершенно растерялся и не представлял себе, что делать, — в нашем доме не было мужчины, который помог бы мне решить эту проблему. [Его родители разошлись, когда ему было три года.] Если я видел красивую девушку, которая мне нравилась, я мог просто подойти и попытаться поцеловать ее… Я ужасно страдал — эти внезапные приступы очень смущали меня, — и только значительно позже я установил связь между сексом и моими творческими потенциями»²⁷.

Его сын Эдвард Крэг писал позже о том стимуле, которым являлся секс для творческого импульса его отца:

«Если кто-нибудь начинал интересовать его и это помогало ему в творчестве, то он до конца использовал этого человека, а потом отбрасывал его, оставляя разочарованным, — так же как другие творцы расходуют свое вдохновение и выбрасывают пустую бутылку в мусорный ящик. И в этом смысле он был особенно жесток с женщинами.

Внутренне он, конечно, тешил свое самолюбие и, подобно своему отцу, всегда искал возможности для саморекламы — отсюда его постоянные излияния чувств в письмах и почти лихорадочное состояние, в котором он ожидал ответов на них. Он особенно любил писать любовные письма. Женщины обычно легко подпадали под его обаяние, и он был всегда уверен в том, какой ответ получит, что придавало ему уверенность в собственных силах.

У него не было времени на людей невыразительных. Он любил тех, кто общался с ним на равных и кто уважал его единственную любовь — театр.

Когда он работал над какой-то идеей, то все, что не касалось ее, его не интересовало: «Избавьтесь от этой болтливой дуры, она мешает мне думать…»

Однако под маской самоуверенности скрывался другой человек, которого мало кто знал: настоящий, трагический, отчаявшийся, сомневающийся художник, борющийся с перспективой и наложением теней в своих работах, пытающийся научиться рисовать и писать»²⁸.

Наверное, именно из-за этих его качеств так много значил для Крэга талант Айседоры наряду с ее очаровательной внешностью. Они были настолько духовно близки, что часто высказывали одинаковые суждения, словно близнецы. И ей, и ему были свойственны искрящийся юмор и широкий кругозор. Они могли быть серьезными, энергичными и в то же время легкомысленными. В творчестве им все давалось легко. (Как известно, в искусстве все либо легко, либо невозможно.) И он, и она были реформаторами, поставившими своей целью докопаться до самой сути их любимого вида искусства. В Гордоне Крэге Айседора сразу же угадала родную кровь. Как безответная любовь к Розалине предопределила страсть Ромео к Джульетте, так и неудовлетворенное желание Тоде подготовило Айседору к встрече с Крэгом.

У этих двоих было еще нечто общее, что обнаружилось с удивлением и сочувствием. И он, и она были воспитаны энергичными и преданными матерями без отцов. Айседора и Крэг признали, что тайна вокруг их отсутствующих отцов — их постыдное отличие от других детей — очень омрачило их детство.