Аиссе. Письма к госпоже Каландрини

Аиссе Письма к госпоже Каландрини

МАДЕМУАЗЕЛЬ АИССЕ

Гравюра Ф. Г. Вексельберга

Кабинет эстампов Национальной-библиотеки (Париж).

Перевод подписи к портрету м-ль Аиссе:

Лик Аиссе явил Эллады образец,
А элегантность, речь и острота суждений
Напоминают галльский гений.
Я не знаток чужих сердец;

Ее же мне всего милее;
И край, где благостно ей жребий пал взрастать.
Златому веку лишь под стать
Иль светлым временам Астреи [1].

Письмо I

Из Парижа, октябрь 1726.

Яне отваживалась писать вам [2] ранее, с грустью предвидя, что у вас все равно не будет возможности читать мои письма; вот я и решила повременить, пока уляжется суета первых дней после вашего возвращения [3]. А теперь подайте мне весточку о себе, сударыня. Оправились ли вы уже после утомительного путешествия? Я так горячо желала вам благоприятной погоды, что, право, самый страстный любовник не мог бы желать вам этого сильнее, и уж, конечно, не был бы столь опечален вашим отъездом и так поглощен мыслями о вас. Солнце, дождь, ветер – все это в моем воображении претворялось в лесные пожары, в наводнения, в ураганы, и я только тогда вздохнула с облегчением, когда наступил наконец благословенный для друзей и родных ваших день вашего с ними воссоединения. Пожалуйста, напишите мне подробно, как вас там встретили: я чувствую себя как бы причастной ко всем знакам внимания, которые вам оказываются. Ах, я не могу проехать мимо дома, где вы останавливались, без того чтобы у меня не сжалось сердце и слезы не навернулись мне на глаза.

Я только что воротилась из Аблона [4], где провела несколько дней вдвоем с госпожой де Ферриоль. [5] Я непрестанно думала там о вас, и вот однажды утром говорю ей, что сожалею, что вам так и не пришлось побывать в этом загородном домике, и в эту самую минуту в гостиную вдруг входит ваша дочь. [6] Вообразите себе мою радость. Она завернула к нам по пути в Жакиньер [7], была здесь где-то по соседству. Почтенная наша дама как раз пила кофе; она хотела подняться навстречу гостье, дочь ваша бросилась к ней, чтобы этому помешать, и тут наша черная собачонка, довольно дурно воспитанная, вдруг тявкает, прыгает на чашку и опрокидывает ее на свою хозяйку – та в отчаянии: косынка испачкана, светлое платье в кофейных пятнах. Представляете себе положение госпожи де Рие? Она рада была бы оказаться за сто лье отсюда. Меня же, признаюсь, разбирал смех, и ваша дочь понемногу успокоилась. А после этих первых минут неловкости ей был оказан наилюбезнейший прием. Она нашла, что госпожа де Ферриоль превосходно выглядит, да та и в самом деле была хороша, несмотря на свой неприбранный вид.

Я то и дело завожу разговор насчет поездки в Пон-де-Вель [8], которая доставит мне счастливую возможность вас навестить. Надеюсь, что такими разговорами все же подвигну их в конце концов на это путешествие. Все мысли мои заняты только им; люди не могут жить без каких-либо желаний. До сих пор я почитала себя маленьким философом; но, видно, никогда не научусь я рассудительно относиться к тому, что касается до чувств.

Пон-де-Вель [9] чувствует себя немного лучше; он просит передать вам свой нижайший поклон. Д'Аржанталь [10] пребывает на волшебном острове [11] у своей подруги, получившей изрядное наследство; вернуться он должен к Мартынову дню [12].

Легран [13] на днях давал здесь комедию, которая провалилась с таким треском, какого я и не упомню [14]. Совсем иначе прошла опера, сочиненная двумя скрипачами на сюжет о Пираме и Тисбе [15]; там была красивая декорация; им много аплодировали.

Я провожу время, охотясь на мелкую дичь [16],и это мне весьма полезно. Телесные упражнения и рассеяние мыслей – превосходное лекарство от ипохондрии и всякого рода горестей – после этих прогулок у меня прекрасный аппетит и хороший сон. Во время охоты волей-неволей приходится много двигаться, и хотя возвращаюсь я с разбитыми ногами, но мне приятна легкая испарина, которая появляется после ходьбы. Загорела я, как галка, вы испугались бы, увидев меня сейчас, но я согласна была бы и на это. Какое бы это для меня было счастье, сударыня, не «расставаться с вами! Признайтесь, ведь и вы тоже непрочь были бы еще погостить в Париже? А уж я-то отдала бы пинту [17] собственной крови, чтобы только вновь оказаться подле вас – я бы о многом вам порассказала, я была бы счастлива, что вижу вас. А вместо этого счастья – одни воспоминания. Какая огромная разница!