Аист мимо пролетал

Кошку мы зовём Коханя, хотя соседский сын поименовал её Шкодой, но поиграв с ней пару месяцев, он понял, что в компе играть гораздо веселее, а ещё не надо убирать какашки. Поэтому кошка перешла в безраздельное владение его матери. Чему соседка бесконечно рада, поэтому совершенно не возражает, что кошка ходит к нам в гости.

Мы решили, что имя Шкода на кошку плохо влияет, и зовём её Коханей, потому что в нашем доме кошка делается очень мурчабельна и ласкова.

В прошлой жизни Коханя наверняка была собакой, потому что есть у неё привычка – хватать всё, что хоть немного напоминает палку, в пасть и сматываться.

Под громкий хохот дитя мне пришлось гоняться за кошкой, чтобы отнять священный кухонный атрибут, а если учесть, что за нами ещё зачем-то носился Пауль, то со стороны это, наверное, действительно выглядело смеховызывательно.

Лопатку я отняла и побежала спасать гренки, надеясь, что дитё забыло пытать матушку с утра.

Но не тут-то было!

– Маша сказала: чтобы жениться, надо спать на одной кровати, – добил маму ребёнок.

От очередного падения лопатку спасло только то, что Коханя в это время пыталась отгрызть бантик от моей тапки, чем держала меня в тонусе.

– Ну да, – максимально коротко ответила я, надеясь, что ребёнок не спросит сейчас что-нибудь этакое, от чего я буду бледнеть-краснеть, как двоечник у доски.

– И что? Мне теперь придётся на Марике жениться?! – с гневом вопросил меня ребёнок, сердито нахмурив бровки, и забрякал ложкой по тарелке с кашей так, что про меня даже кошка забыла, а вслед за ней и Пауль.

У питомчиков наших своеобразный коннект, и это мне про заговоры рептилоидов и экспансию марсиан напоминает. Ведь логично же, что захват мира, нужно начинать именно с моей кухни?

– Почему на Марике? – нешуточно удивилась я. – А как же Кузя?!

Кузя наш законный жоних уже почти два года, с их самой первой встречи в яслях. Поэтому неожиданная ветреность дочери меня поразила.

– Но мы же спим вместе! – трагически завил ребёнок, вцепившись в уши ладошками. Это у неё привычка такая хлопать себя по ушам от избытка эмоций.

Тут лопатка снова полетела на пол.

Я смеялась так, что даже Пауль понял, что я сошла с ума.

Дитё железобетонно логично!

Дело в том, что у дитя в старом садике были двухэтажные кроватки, а теперь стали трёхэтажные. Получается, что детёныш сейчас спит на одной кровати не только с Кузей, но и с Мариком.

А после того, как старшая дочь, а по совместительству старший Брут в нашем доме, снова наболтала ей что-то про брачные ритуалы – о чём я предпочитаю не спрашивать, боясь узнать слишком много нового – то ребёнок очень переживает, что ей придётся жениться и на Марике тоже.

А ей не хочется. Хотя Марик хороший и починил ей поломанную Эмбер – это такая игрушка, робокар-доктор.

Кое-как просмеявшись, я сказала, что на Марике можно не жениться. А когда ребёнок спросил почему, чуть не ляпнула про право первой ночи, но вовремя опомнилась. Объяснила, что столько женихов мы не прокормим, и предложила передать Марика её новой подружке Алинке, которая спит с двумя девочками.

Дитё подумало немного, и решило, что можно, но как-нибудь потом. Марика отдавать Алинке жалко, потому что они с Кузей очень ловко раздвигают их кровать, а потом застилают за дитём постель.

Тут я попробовала провести среди дитя воспитательную беседу, что приличные девочки сами за собой кровать застилают. Но дитё меня слушать не стало, посмотрело на меня, как вороны на Страшилу до визита к Гудвину, и удрало упаковывать свой детсадовский чемодан.

Пауль и Коханя умчали за нею.

Несколько секунд я размышляла над тем, что поведение кошки объяснимо. Но вот почему поломанный робот-пылесос покатил за ребенком?

Ответа на этот важный экзистенциальный вопрос мне найти не удалось, но зато я обнаружила, что проснулась, легко обойдясь без двух, из положенных мне трёх, утренних чашек кофе.

Дети, письки и спектакли

Мечтали в детстве стать балериной?

Я вот мечтала.

Примерно три минуты, в буфете Большого театра.

Наверное, это был Щелкунчик. Но всё, что я помню – это ноги в белых колготках. Мы сидели так близко к сцене, что они парили над моей головой белыми стремительными облаками. А ещё никогда мне не забыть буфет, точнее профитроли!

Самые вкуснейшие в моей жизни профитроли.

Это было божественно!

Я почему-то решила, что балерины – это люди, которые питаются профитролями.

Наверное потому, что из-за сахарной пудры профитроли были так же белоснежно прекрасны. И парили: на многоэтажной блестящей тарелке улетали в небеса. На них хотелось смотреть бесконечно. Не отрываясь.

Сердце внутри замирало от восторга.

А потом папка сказал, что балеринам профитроли ни в коем случае кушать нельзя. Вот так мир и лишился великой балерины. В моём лице.

А вот артисткой – не важно театра или кино, мне никогда не хотелось быть. Хотя артистки из старых голливудских фильмов, они как редкие бриллианты, прекрасны – каждая по-своему. Ими можно любоваться, как огнём, водой и чужими трудами. Но стать не хотелось. Видимо, понимание, что за красоту лишают профитролей, наложило отпечаток на всю оставшуюся.