Аист на крыше

— Нет, нет, ты не виноват, пойдем, а то мне тебя не донести — умоляюще попросила, силой выхватив полупустой стакан из его ослабшей руки. Вновь подняв глаза, он наконец, немного пришел в себя, неловко положив ладонь на ее темную макушку. Точнее, это ему казалось, что положил, а получилось — прихлопнул. Поморщившись, девушка кое — как убрала его тяжелую руку с головы и вновь попросила помочь. Сделав вдруг размашистый жест рукой, он попытался встать. Наконец- то. С десятой попытки она сняла с него джинсы и легла рядом. Если бы не собаки, то она непременно бы уснула, а так… пришлось силой воли отодрать себя от дивана и тащиться на вечернюю прогулку.

В городе пахло снегом. Январским. Влажным и чистым. Все помойки были уставлены осыпавшимися ёлками. "Даже здесь праздник кончился" — подумала девушка, выдавливая Гуффа из мусорной кучи. Вспомнив вид любимого мужчины, оставалось только догадываться о том, что происходило в дороге. " Проснется, сам расскажет. А не расскажет — догадаюсь"- грустно улыбнулась, загребая ногой влажный снег. Словно ощущая невосполнимую потерю, собаки маялись, как неприкаянные. Спустя десять минут Пинч попросился домой. Ника и не собиралась долго гулять, все же не хотелось оставлять Влада одного, в таком состоянии.

Пробираясь в полной темноте, девушка устало прилегла на кровать. Стойкий запах перегара заполонил собой все пространство. Захотелось немедленно встать и удалиться на безопасное расстояние. Например, в детскую. Уже приподнявшись на локте, передумала. Спокойнее будет, если Влад окажется рядом, поскольку она впервые увидела в таком состоянии и не знала, чего можно от него ожидать. Пересилив собственные рецепторы, она вспомнила клятву верности. " Как там, и в болезни, и в здравии, и даже в ужасном перегаре.."- поджала губы, представляя, как завтра будет болеть голова возлюбленного. Уж лучше думать об этом, чем о детских варежках, оставленных на комоде. " А они, между прочим, были самые теплые, с флисовой подкладкой"- вздохнула, погружаясь в сон.

Проснулась утром, от ощущения, что кто-то пристально рассматривает каждую черточку ее спящего лица. Так и есть. На нее устремилась пара карих глаз. Не смотря на ранний час, была в них какая-то усталость. Скрипнул диван, когда парень придвинулся ближе, положив руку ей на плечо.

— Извини — только и смог шепнуть, пытаясь собрать воедино скорлупки раскалывающейся головы.

— Ничего. Ты как? — улыбнулась Вероника, перевернувшись на бок. Долго смотрела на это родное лицо, поросшее темной щетиной, исчерченное следами подушки. Он молчал, словно вспоминая все произошедшее. Потом провел ладонью по волосам и сказал:

— Бывало и лучше. А ты? — повернулся, одарив ее коротким, словно извиняющимся взглядом.

— И мне — выдохнула девушка, подминая под себя подушку, — весь день места себе не находила, переживала и плакала. А вечером, как тебя увидела, очень испугалась.

— Так я не буйный, вроде… — словно в оправдание хрипло произнес. Во рту слюны почти не осталось.

— Да не в том смысле, за тебя переживала. Даже спрашивать боюсь, как все было? — приподнялась, усаживаясь на смятой постели.

— И не спрашивай, врать не хочу, а правда тебя вряд ли обрадует — откинул одеяло, — я видел, как ты себе душу рвала, этого достаточно. Вспомнил бледное, опухшее лицо Вероники на фоне искусственной улыбки, адресованной маленькой Лизе.

— Так что? Все? — спросила, ощутив спазм, скручивающий живот в тугой узел. Приняв вертикальное положение, он склонил голову вниз. Однозначного ответа он не знал, врать не хотелось, обнадеживать тем более.

— Я все еще ее отец — это лучшее, что мы могли сделать, поверь мне. Просто поверь.

Некоторые догадки все время крутились в его голове, но так и остались невысказанными. Глядя на его голую спину, с покатыми, опущенными вниз плечами, Ника ощутила прилив сожаления. В какую-то долю секунды она словно отреклась от того доверия, что установилось между ними. Это было непростительно жестоко.

— Я верю тебе, даже если считаю по- другому, ты ее отец, ты знаешь, как лучше. Я во всем тебя поддержу. Всегда и во всем! — горячо обняла сзади, положив подбородок на раскаленное плечо.

Как знать, как сложилась бы их дальнейшая судьба, если бы он не услышал сейчас эти слова. Именно сейчас, в начале сложного пути. В тот момент, когда безысходность застилает глаза, делая мир серым, отчужденным и безучастным. Сейчас он как никогда ощутил ее поддержку. В этих нежных ладонях, сомкнувшихся на животе, в этих тихих вздохах, согревающих шею.

— Для меня это очень важно — покачал головой, накрывая ладонями ее руки, — знала бы ты, насколько — добавил, тяжело вздохнув.

Вопреки совместным ожиданиям, ничего не произошло через день. И даже — неделю. Не было ни одного звонка от Валерии, ни единой смс-ки. Даже на звонки Влада не отвечала, словно сквозь землю провалилась. Пучина однообразных дней слегка притупила остроту переживаний, позволяя совершать привычные ритуалы: ходить на работу, выгуливать собак.