Аист на крыше

Вероника никак не могла определить, в какой момент этот темноволосый парень занял в ее сердце определенное пространство. Это произошло незаметно: на цыпочках, почти шепотом. Все, что он делал и говорил, вдруг стало важным и чрезмерно интересным. Девушка невольно сравнивала его с бывшим мужем. Они были настолько разными, что дать оценку было крайне трудно.

" Определенно, Сашка гораздо нежнее, обходительнее. Окажись он на месте Влада, десять раз бы поинтересовался, не замерзла ли я, снял бы с себя шарф и укутал мои замерзшие уши. А Влад даже не сразу догадался, что стоит предложить перчатки"- задумчиво закусила кончик авторучки. " Хотя, может он думал о чем-то своем, что ему до моих замерзших пальцев. Интересно, он понял, что я перчатки ему забыла отдать?" — синие глаза посмотрели на два черных предмета, висящих на спинке стула.

" Зато он так забавно хмурился, пытаясь понять зачем мне столько рябины, и слушал искренне, даже вопросы задавал. И главное- все по делу, ничего лишнего. Сашка никогда не интересовался моей работой, ему было плевать на то, что я отношу в сад и с какой целью. Мне кажется, он и детей — то не очень любит и планировал вместе со мной только потому что так хотела я сама".

Отложив журнал на край дивана, девушка стянула с себя тонкую водолазку. Озноб пробежал по спине, пока она надевала холодную футболку, заменяющую ночную рубашку. Свернувшись калачиком, Вероника положила руку под щеку и попыталась уснуть. Перед глазами расплывались алые грозди, лежащие в широких мужских ладонях. Его короткие ресницы, плотным веером подчеркивающие глубину взгляда. Уголки губ, тронутые мягкой полуулыбкой. И тихое — " до встречи". Ника перевернулась на другой бок, пытаясь прогнать навязчивые фантазии.

****

Сладкий запах домашней выпечки проник тонкой нитью в приоткрытую дверь. Звонко чихнув в подушку, Ника открыла один глаз. Яркий свет ударил сплошным потоком, заставив зажмуриться.

" Солнце?" — удивилась девушка, отрывая голову от подушки. В комнате и впрямь танцевали солнечные зайчики, раскрашивая унылую стену пестрыми кляксами. Старый потертый стол весь был залит утренними лучами. В самом центре, рядом с небольшой керамической вазой, стояла фотография в обычной деревянной рамке. Ника не любила ее: на снимке она казалась себе несуразной, с чрезмерно большими глазами на худом лице, вздернутым носом и маленьким невыразительным ртом.

— Проснулась, ну и хорошо — заглянула мама, — все на столе, Никусь, я убегаю на работу. С этими словами женщина застегнула пуговицу на белоснежной блузке и улыбнулась. Ей хотелось хоть как-то загладить вчерашний конфликт и поэтому она встала пораньше для того чтобы приготовить завтрак для дочери. Судя по дружелюбной улыбке Вероники, ее труд не прошел даром. Девушка приподнялась на кровати, словно суслик, жадно втягивая носом аромат блинов. Есть хотелось нестерпимо.

— Спасибо, мам, а ты совсем убегаешь, может, пять минут посидишь со мной? — поинтересовалась Ника, потягиваясь. Сосредоточенный взгляд матери стал несколько теплее. Одернув юбку, она посмотрела на дочь и тяжело вздохнула.

— Я бы с радостью, Ник, ты же знаешь, у меня уроки. Я и так с тобой задержалась. В этот момент женщина ощутила острый прилив сожаления. Ей часто приходилось жертвовать семьей ради любимой работы. Так было всегда, однако теперь чувство запоздалого раскаяния посещало все чаще.

— Ладно, беги! Я заеду к вам на неделе, уже после развода — успокоила Ника, вставая с постели, — я тоже сейчас ем и быстро собираюсь.

— Не обижайся, ладно? — искренне попросила мать, запахивая края кашемирового пальто, — на носу конец четверти. Сейчас пойдут контрольные.

— Да я понимаю, мам — склонила голову на бок, — даже не думай переживать, по — моему, так было всегда, да и… прости меня за вчерашнюю резкость, у меня сейчас тяжелый период, понимаешь? Я не сдержалась.

— Конечно, понимаю, и ты нас прости, не умеем мы быть гибкими, все измеряем по себе — погладила дочь по плечу, — все утрясется, Ник, у тебя твердый характер, я знаю, ты соберешься, если надо и все преодолеешь.

— Да, мам, так и есть, не волнуйтесь, все можно пережить — ответила дочь, расправив плечи. В синих глазах появилась прежняя мягкость.

— Я ключи запасные оставила- послышалось из коридора, — только не потеряй!

Ника скептически скривилась, словно не было никакого обоснования к данному замечанию.

В кухне и впрямь пахло блинами. На круглом столе стояло большое белое блюдо, доверху наполненное румяным угощением.

"На свете нет ничего вкуснее теплых блинов, свернутых длинной трубочкой"- подумала Ника, потирая руки от предвкушения трапезы. На вкус они оказались действительно божественными: тонкими, сладкими, покрытыми глянцевой испариной.